Подхватив податливое тело старика, он потащил его в один из бункеров. Вместе со Скифом, спрятав там Ворона и Нику, они заперли двери на засов, предварительно сделав на нем жирную известковую отметину.
— Расходимся. Главное — увести их подальше в лабиринты, — скомандовал Скиф. И притаился за бетонным выступом, из-за которого хорошо просматривался освещенный тусклым светом сверху зал пульта управления.
Засечный будто растворился в темноте, но Скиф знал, что он где-то рядом.
Скоро в туннеле заколотилась нерусская речь.
— Скиф, босняки! — донесся сдавленный голос Засечного. — Нас, суки, ищут!
— Откуда тут босняки? «Шашлыки» это… С Кавказа… Сначала, прижимаясь спинами к стенам, в зал вошли двое — в бронежилетах, с автоматами на изготовку. Увидев на полу трупы, они что-то гортанно крикнули, и появились еще четверо. Один из них, одетый в черный пуховик, поджарый, высокий, славянского обличья, показался Скифу вроде бы знакомым.
«Где-то мы с ним встречались на военных тропах», — подумал он.
— Дывысь, одэськый вор Хайло! — один из боевиков показал на лежащего в луже крови бугая. — У прошлому роци двух наших из Львива замочыв…
— Хоть бы все они друг друга перебили, бандюги! — зло бросил человек в черном пуховике.
«Омоновцы или гэбэшники», — подумал Скиф и хотел уже шагнуть из своего укрытия, но крик человека в черном пуховике вовремя остановил его.
— Анатолий Походин!..— сложив ладони рупором, громко крикнул тот. — Анатолий!.. Твой отец прислал вертолет, чтобы переправить тебя на Кавказ. Отзовись, Анатолий!.. Нас прислал твой отец, генерал Походин. Анатолий, ты слышишь меня?..
Эхо от крика гулко прокатилось по лабиринтам и вернулось назад. Наступила тишина. Слышался лишь звук падающих с потолка капель.
— Моя чуе, там хтось е, Гнат! — боевик кивнул на туннель. — Я памятаю Скыфа по Афгану. Шайтан, вмие буты нэвидомым, як прымара, и нечутным, як барс…
— Никого там нет! — отозвался человек в черной куртке. — Опоздали — мертвяки тут все, Иван. Скиф с девочкой, наверное, уже по Москве гуляет. Но на всякий случай поищите по комнатам сынка Походина. Остальных, всех, на кого наткнетесь, ликвидируйте на месте.
Боевики молча разбрелись по темным коридорам.
«Иван? — подумал Скиф. — Ну да — Иван!..» Иван Гураев — полуукраинец-получеченец, прапорщик-минер их десантного полка. В восемьдесят шестом прихватил полковую кассу и ушел к «духам». Там прославился у них жестокостью к пленным соотечественникам. Даже шакал Хабибулла не захотел иметь с ним дел. «Видать, у Походина в «Славянском братстве» каждой твари по паре!» — подумал Скиф и сжал в руке штык-нож.
Держа наготове оружие, прижимаясь к стенам, боевики быстро приближались к туннелю, в котором затаились Скиф и Засечный. Один из них в темноте споткнулся о труп Тото Походина и от неожиданности разрядил автомат в черный провал коридора. Пули с визгом зарикошетили по бетонным стенам. Остальные, решив, что по ним кто-то открыл огонь, тоже принялись беспорядочно палить в разные стороны.
Гураев, пытаясь что-нибудь разглядеть в кромешной темноте, пятился в сторону Скифа. Почувствовав вдруг опасность за спиной, он резко оглянулся. Но было поздно. Скиф заученным ударом, которому обучили еще в Кировабадском десантном полку, всадил ему нож через бронежилет, снизу.
— За ребят, в Афгане тобой замученных, паскуда! — прошептал он и тут же скользнул в темноту, где сам чуть было не напоролся на нож Засечного. У его ног хрипел еще один боевик с распластанной от уха до уха гортанью.
Трое оставшихся боевиков на трупы своих наткнулись почти одновременно. Несколько минут, матерясь, палили в темноту. А когда отвизжали рикошетные пули, сверху донеслась дробная очередь и гулко громыхнул взрыв.
По боевому опыту Скиф знал, что паника наступает тогда, когда ты чувствуешь присутствие противника, но не знаешь, откуда и когда ждать его нападения.
— Засада! — истерично крикнул кто-то из боевиков. — Урус капкан! Уходим!
Оставив мертвых, тройка опрометью бросилась по туннелю наверх. Их бегство прикрывал редкими выстрелами из пистолета человек в черном пуховике. Когда силуэты отступающих четко обрисовались в светлом проеме на выходе из туннеля, Засечный приник к прицелу автомата, но Скиф отвел ладонью ствол:
— Пусть себе уходят, Семен.
Скоро в светлом проеме мелькнула тень взмывающего вертолета.
Засечный, подергав себя за хохолок, нервно хохотнул:
— Ну, а ты боялась — даже платье не помялось!..
— Зарекались, Семен, с абреками в войну не ввязываться, а вон как получилось, — печально произнес Скиф. — Теперь ясно стало — этой заварухой Походин-старший заправляет.
— Уходим, Скиф, суки за подмогой полетели, — заторопился Засечный и неожиданно заорал срывающимся басом: — Сатана там правит бал, там правит бал!
Наверх Скиф вынес дочь, Засечный — старика. У входа в туннель их ждал Лопа.
— У вас страх какая пальба была, я подумал: не отвлечь ли басурманов на себя, — показал он на лежащего в воронке от взрыва боевика.
— Вовремя подумал, козюня! — хохотнул Засечный. — Теперь мы все трое под этим делом кровушкой подписались…
Скиф и Лопа промолчали на его слова.
Нику и деда Ворона донесли по чавкающему под ногами снегу до машины. Заехали к бабке, у которой квартировали. Расплатились за постой и не мешкая — в путь.
Еще на ухабистой лесной дороге из Ботивки в Белокоровичи вовремя успели заметить летящий в сторону объекта камуфлированный вертолет «Ми-8». На лесных дорогах в Полесье деревья смыкаются вплотную. С воздуха их, похоже, не заметили.
Но под утро этот вертолет снова появился над дорогой и битый час низко кружил, ощупывая мощными фарами лесной массив. Лопа уж было просунул между еловых веток трубу гранатомета, чтоб всадить ему в брюхо гранату, но Скиф остановил его:
— Без нужды не бери греха на душу, казак. На том свете зачтется.
Немного покружив, вертолет направился в сторону ракетной шахты.
ГЛАВА 39
Долго ехали молча, зная наперед, что скоро произойдет встреча с роковой неизбежностью. Ника спала, уткнувшись носиком в плечо отца. Старый Ворон до сих пор не приходил в себя. Его уложили на раскрытое сиденье сзади. Лопа выжимал из машины все без остатка, чтобы, используя малейшую долю вероятности, довезти старика до больницы в Овруче.
Но вероятность была слишком мала…
Еще в глухом лесу, на просеке, Засечный, держащий руку деда Ворона, следя за еле ощутимыми ударами пульса, услышал прерывистые, булькающие звуки. Губы старика чуть зашевелились:
— Свет… Какой яркий свет!..
— Лопа, останови машину! Выключи фары, — крикнул Засечный. — Дед помирает.
