«Я вычищаю без пощады тех, кто противостоит единству, и считаю это смыслом своей жизни, — размышлял Стецюк. — Но теперь я должен выполнить задание, которое перечеркнет этот смысл и всю мою жизнь… Какое мне дело до воплей этого генерала над трупом сына-бандита?..» — без злости думал он.
Когда крик стал постепенно стихать, Гнат вошел в дверь. Походин сидел на полу и, подвывая, как пес, с нежностью гладил руки и голову сына. От раны на голове Тото одна его рука была в крови.
— Вытрите руку, — протянул Стецюк ему платок. Походин со злобой посмотрел на него.
— Кровь смывается кровью! — давясь слезами, выкрикнул он. — Око за око!..
Гнат открыл висевшую у него на плече черную дорожную сумку.
— Костюм вашего сына, — сказал он. — Его нашли в джипе в стогу сена, в трех километрах от ракетной шахты. Надо обрядить покойника.
— Да, да, — поднялся с пола Походин. — Я хочу одеть своего мальчика… Да, да, я сам. Я всегда сам одевал его в детский садик, в школу.
— Я помогу вам.
— Не прикасайся к нему! Я сам, сам, только сам! Стецюк кивнул и отошел к окну.
Через раскрытую дверь в комнату, уставленную бутылями с формалином, были видны спящие за столом старик сторож и милицейский сержант, приставленный к охране криминального трупа. Сержант внезапно зашевелился и попытался было подняться со стула. Ликвидатор направил на него пистолет с глушителем. Но сержант, пробормотав что-то нечленораздельное, сполз на пол и по-богатырски захрапел.
К удивлению Гната, Походин, протерев мокрым полотенцем тело сына, быстро облачил покойника в костюм и даже приладил на его шее галстук-бабочку.
«Часто раздевал и одевал, когда отпрыск лыка не вязал от наркоты», — подумал он, заметив синие гематомы на венах рук Тото.
Походин наконец справился с рыданиями и теперь в глубокой печали всматривался в лицо сына.
«Это Инквизитор, — обреченно думал он. — Руками «сербских волкодавов» Тотошеньку… Его жизнью расквитался со мной за жизнь своего Шведова».
Он бросил затравленный взгляд на Стецюка.
«Кого напоминает этот тип, приставленный ко мне Коробовым? — пронеслось в его голове. — Ну, конечно же, его — Инквизитора. Тот же холодный, непроницаемый взгляд, то же бесстрастное лицо кастрата. Фигура и рост — те же… Может, его сын или брат?..»
Но Походин точно знал, что детей и братьев у Инквизитора не было.
Гнат протянул пачку документов:
— Мы нашли в джипе и документы вашего сына. А в кармане костюма занятную бумажку, прочитайте.
Походин подошел к свисающей с потолка лампочке и расправил смятую бумагу. Написанные корявым почерком сына буквы червяками замельтешили перед глазами:
«Расписка: Я, Тото Походин, взял в долг под проценты у Симы Мучника сто тридцать три тыщи долларов (США), чтоб отдать хохлам карточный долг…»
Перед глазами бывшего генерала закружились красные круги, тисками сдавило грудь.
— Мучник, гнида! — заскрипел он зубами. — Мальчик проиграл каким-то уголовникам-хохлам. Гнойный пидор дока такие пакости подстраивать. Яснее ясного!.. Он расплатился за Тото с уголовниками и подбил его от безысходности пойти на захват девчонки. Ну да!.. Лишь один Мучник знал день ее приезда. Значит, Косоротая блядь рассчитывал получить с Ольгиных денег хоть какую-то уплывшую к Скифу долю?..
Следующая мысль буквально подбросила Походина, красные круги перед глазами разлетелись на мелкие осколки.
— Знал еще Инквизитор! — прошептал он. — Лубянка зафиксировала мой звонок из офиса в Цюрих. Без сомнения, его люди нашпиговали дворец Мучника «жучками» подслушки. Обычное дело — муж подозревается в покушении на жену. День и ночь слушают мразь Косоротую: в машине, в туалете, даже в сауне. Слухачи не могли не доложить Инквизитору о готовящемся киднепинге. Он знал, но не стал останавливать молокососов. «Сербские волкодавы» еще с Белграда у него под колпаком, но Инквизитор не стал останавливать и их… Знал ведь, что «волкодавы» возьмут след, потому что знал о ясновидении Скифа. А может, ясновидение тут ни при чем, люди Инквизитора сами навели «волкодавов» на ту глухомань. Так вот что означал твой странный взгляд, Инквизитор, там, в ресторане «Президент-отеля»! — запоздало понял Походин. — Я все гадал, почему он дал мне спокойно улететь из Москвы… Ты, как компьютер, все просчитал!.. Просчитал, изверг, что без Ольги и сына моя жизнь в любой стране будет сущим адом. Ах ты, зверь лютый!
Последний раз поцеловав Тото, Походин закрыл его лицо простыней и как лунатик вышел из обители смерти.
Над березами все еще заполошно галдело воронье, а в голых корявых ветках выводил зимнюю тоскливую мелодию ветер.
«Ветер оплакивает моего Тотошу», — подумалось Походину, и он повернулся к появившемуся в дверном проеме Гнату:
— Вы сказали, Стецюк, что поступаете в мое полное распоряжение?..
— Так точно. В полное… На десять дней. Готов выполнить любой ваш приказ.
— Любой?
— Так точно.
— Сколько стоит ликвидация всех причастных к убийству моего мальчика?
— Все причастные уже оплачены.
— Коробовым? — вскинул глаза Походин.
— Вам не надо знать кем, — отрезал Стецюк.
— Приказываю тебе, Гнат Стецюк, ликвидировать Мучника и Скифа — лично, Засечного и Алексеева — можешь нанять бандитов…
— Есть лично Скифа и Мучника. Товарищ генерал, мне кажется, кроме известного казака, вы забыли еще одного — лично.
— Кого я забыл?
— Вы не считаете, что история смерти вашего сына написана почерком Инквизитора?
«Этот странный человек умеет читать мысли!» — с мистическим страхом подумал Походин и хрипло выдохнул:
— Ты можешь самого его… Инквизитора?
Десять лет назад Гнат Стецюк, закончив Институт военных переводчиков, получил назначение в КГБ. И, к его гордости, не переводчиком, а настоящим оперативным сотрудником. В мечтах он уже видел на своих плечах погоны с большими звездами. После семи лет безупречной службы в Управлении КГБ во Львове его откомандировали на спецзадание в Афганистан. На месте выяснилось, что задание состояло в сопровождении верблюжьих караванов от Гиндукуша до Памира. Гнат быстро понял, что в тюках, болтающихся на верблюжьих горбах, был опиум, по-пуштунски — чаре. Он искренне считал, что участвует в тайной операции КГБ, необходимой для чего-то его стране, и даже гордился этим. Но когда Инквизитор перекрыл верблюжьи тропы, выяснилось, что Гнат, сам того не ведая, помогал делать грязные «наркодоллары» каким-то высокопоставленным проходимцам. Кому именно, он не знал и по сей день. Инквизитор тогда лично сорвал с него капитанские погоны. С тех пор год за годом Гнат копил ненависть к Инквизитору и готовился к расправе над ним.
— Так ты можешь Инквизитора? — повторил вопрос Походин. — Отвечай, Стецюк!
