– Не переживай, со всеми может случиться. Правда, не со всеми случается.
– Меня менты обокрали.
– Я не прокурор, можешь не жаловаться.
– Да я честно говорю!
– А я тебе верю.
– Это здесь, рядом, было. Докопались, что прописки нет… Козлы! Там сержант такой был, длинный, тощий как вобла, челка вот такая и усы – трамплин для ман…
– Кажется, я его где-то видела. – Вера подняла стаканчик с мартини. – Мы сегодня пьем, или как? Фролов схватился за пиво:
– Слушай, а ведь он в этом районе работает, его найти можно! Вера усмехнулась:
– И что ты сделаешь, когда найдешь? Подкараулишь в темном углу?
2
Бело-синий УАЗ лихо залетел во двор одноэтажного кирпичного барака, где располагался отдельный батальон патрульно-постовой службы, развернулся по широкой дуге, обдав водой серые ворота служебных гаражей, и замер перед входом. Сержант Казначеев – высокий, худой, резкий в движениях, взбежал на крыльцо и, прежде чем войти, тряхнул пшеничной челкой и огладил усы – трамплин для всяких вошек.
Вошел, не зная, что последний раз переступает обшарпанный порог в качестве сотрудника милиции. Интуиция, спасавшая от всевозможных неприятностей, на этот раз спасовала.
Он наклонился к окошку в стеклянной перегородке, за которой сидел дежурный:
– Чего там?
– Комбат вызывает.
– Опять цветы для дочки понадобились?
– Там узнаешь. – Дежурный прятал взгляд, и Казначей насторожился:
– Он один?
– Увидишь.
– Да пошел ты, пень толстозадый! Сержант повернул в коридор, быстрым шагом двинулся к кабинету начальника. Ни страха, ни какого-то особого волнения не было, только злость на дежурного. Не знает или боится сказать? Вот сука! А ведь никогда его не обижали…
– Артем!
В дежурном проснулась совесть, и он решил предупредить. Выскочил из-за своей загородки, воровато озираясь, догнал и шепнул на ухо, дыша чесночным перегаром:
– Там начальник ОУРа
[2]
и с ним опер-"убойщик"
[3]
. По твою душу. Ты что натворил?
– Убил. Деда Мороза заказывали? Платите, я исполнил!
Дежурный отшатнулся:
– Да ну тебя!
Казначей все понял: «заложили» свои. Те, кому верил и помогал. С кем жрал водку, делал бабки и драл уличных проституток. Чем это может грозить? Искушенный в разборках с мелкими правонарушителями и методах «опускания» ларьков, в уголовном праве он «поляну не сек».
Казначей похлопал себя по карманам. Кое от чего надо избавиться, и немедленно. Вернуться, оставить в машине? Опасно, там водитель, а при нынешних раскладах не разберешь, кто из своих переметнулся к противнику. Ладно, в сортире есть надежное место…
Ничего спрятать Казначей не успел. Опер, очевидно, видевший, как подъехал «уазик», вышел в коридор:
– Тебя долго ждать? Или повестка нужна? Сейчас вручу!
Ни выражение лица, ни голос хорошего не предвещали. Артем невольно оставил привычный нагловатый тон:
– Да иду я, иду…
Перед дверью с буквой "М" Казначей остановился и, потирая низ живота, озабоченно объявил:
– Я быстро. Бляха-муха, сожрал чего-то несвежее, с утра крутит…
Финт не удался.
– Шавермой дармовой объелся? – Опер рывком за локоть оттащил Артема от спасительной двери и буквально втолкнул в приемную начальника.
По статусу никакой приемной комбату не полагалось, но тем не менее она имелась и была заботливо отделана на средства азербайджанской диаспоры. Обязанности секретарши исполняла батальонная машинистка; сейчас ее не было, на столе пылились вазочка с цветами и зачехленная «Ятрань». В открытую дверь кабинета были видны комбат и начальник районного угрозыска майор Катышев по прозвищу Бешеный Бык. Среднего роста, с коротко остриженной мощной головой, он опирался на стол чугунными кулаками, и полированная столешница гнулась под его стокилограммовым весом. Облаченный в подполковничий китель комбат сидел, откинувшись на спинку офисного кресла. Меньше всего он сейчас походил на справедливого фронтового «батяню», скорее – на уличенного в кражах ГСМ
[4]
тылового снабженца.
Оно и понятно – проделки подчиненного всегда могут отразиться на его шефе, тем более, когда они связаны не только нитями служебных отношений. А Казначей и подполковник связаны были. Не то, чтобы очень крепко, но вполне чувствительно, если за эти нити как следует потянуть.
От позиции комбата зависело, как обойдутся с Артемом в дальнейшем.
«Сдаст», – решил Казначей, и под ложечкой засосало.
– С тобой хотят пообщаться. – Начальник смотрел на стену, где висел портрет первого президента в камуфляже и краповом берете, как будто спрашивал совета, но президент молчал, и комбат, вздохнув, повторил: – Хотят с тобой пообщаться…
– Да? А по какому поводу?
– Сам прекрасно знаешь, – в разговор вступил опер. Казначей вспомнил, что фамилия его – Волгин, и в РУВД он имеет репутацию мента, с которым сложно договориться.
– Наблудил, так имей мужество ответить.
– Нигде я не блудил, но пообщаться готов. Только, Василий Данилыч, – Казначей обратился к прямому начальнику, – меня подменить некем…
– Ничего, город без твоей защиты как-нибудь перетопчется, – усмехнулся начальник районного УРа и провел ладонью по своему затылку.
– Так мне ехать?
И комбат за столом, и президент на стене молчали. За них ответил опер:
– Куда ты денешься? Только пушку не забудь оставить.
Артем промедлил лишь секунду, но двое в штатском ощутимо напряглись.
– Что я, сумасшедший? – пожал плечами Казначеев, выкладывая на стол «макар» с запасным магазином.
– А что, нормальный? – Волгин привычно выщелкнул патроны, проверил маркировку на донышках гильз.
– Да табельные они, табельные! Откуда у меня свои?
– Оттуда, откуда и героин. Пошли. На улице, заметив удивленный взгляд своего водителя, Артем шагнул к «уазику», чтобы объяснить ситуацию, но был возвращен на прежний курс рывком за локоть и помещен на заднее сиденье «десятки» с частными номерами – личной машины начальника УРа. Волгин устроился рядом и развернулся вполоборота:
– По браслетам соскучился? Могу легко окольцевать.
