Доминик гадал, как наиболее успешно ублажить их всех, каждую
настолько, насколько и другую. Несомненно, по очереди, но любя женщин так, как
любил их он, он не мог представить, что какую-то из них он удовлетворит меньше.
Его сомнения были прерваны. Одна из сирен сделала ему знак приблизиться. Он
понял, что это не он, а они управляют ситуацией: они взяли руководство в свои
руки. Он знал, что у него хватит сил на всех. Будучи воспитанным человеком, он
подчинился призыву и приблизился к божественному квинтету, после того, как в
голове на мгновенье вновь мелькнула мысль о Жан-Жаке и ответственности перед
ним. Он был готов пожертвовать карьерой, лишь бы увидеть продолжение. Они
приняли его, раскрыв объятья, завлекая его в свой круг.
Теперь Доминик знал, что рай существует, но не такой, каким
его представляли религиозные адепты. Пока десять рук раздевали его, средоточие
мужественности подрагивало от счастья. Он не мог уже ждать, желая скорее
погрузиться в одну из жарких пещерок, бывших в его распоряжении, не важно, в
какую! Вместо этого он почувствовал, как погрузился в жаркий рот, со знанием
дела принявший его. Его руки натыкались на бархатистую кожу или шелковистые
волосы; ему хотелось, чтобы у него тоже было десять рук, чтобы он мог ласкать
каждую грудь, ягодицу, живот, влагалище, предлагавшиеся ему! Он пробовал на
вкус, лизал, сосал все, что мог, пытаясь оттянуть свое извержение. Рот,
пленивший его, отстранился, и он оказался лежащим на полу; пара ног была
раздвинута над его лицом, две груди терлись о его напряженные яички; его руку
держали на поверхности влажного устья, а три – да, три – руки нежно
перекатывали его фаллос, делая это мучительно медленно; женские рты облизывали
великолепные груди; восхитительные ягодицы терлись друг о дружку. «Бабочка»,
щекотавшая ему губы, упорхнула. Богиня поднялась, расставив ноги по обе стороны
его головы и предлагая роскошный вид раскрытых створок. Другая встала перед
ней, так что их груди соприкасались, и принялась ласкать ее, позволяя их жертве
видеть, как ее палец медленно движется между складочек плоти, проникает внутрь,
вызывая пряную влагу наслаждения, капля которой падает ему на язык.
Доминик почувствовал, как одна – или несколько – рук
скользят по поверхности его бедра и завладевают снова его членом, в этот же миг
третья фея встает позади тех двоих над ним. Она начинает ласкать грудь второй,
потом живот, перед тем как запустить руки между раздвинутых бедер.
Освободившись, вторая нагибается, чтобы попробовать вкус влаги первой, обильно
сочившейся из нее.
Руки, ласкавшие его, сменились ртом, отважно поглощающим его
до тех пор, пока его эрекция не достигла невероятных размеров. Наконец женское
тело приняло его, погрузив в свои пылающие глубины – нежные, скользкие и
теплые. Их обладательница покачивала бедрами, задавая сначала размеренный, а
затем все убыстряющийся ритм. Он увидел пятую. Она сидела на столике для
макияжа, широко раздвинув ноги, все быстрее и быстрее погружая в себя флакон
из-под духов, формой и размерами походивший на фаллос.
Доминик был крайне возбужден этим зрелищем – тем, как
флакон, покрытый влагой, появляется и исчезает, поблескивая. Он приподнял
бедра, вторгаясь глубже в плоть женщины, сидевшей на нем; каждая его рука
завладела одной из пещерок, покачивающихся над ним, третья фея сама ласкала
себя, флакон двигался в бешеном темпе, погружаясь все глубже. Он кончил в тот
же момент, что и пара сверху – его наездница и та, что сама удовлетворяла себя.
Обе откинулись в сладострастных спазмах, а флакон остался в подрагивающих от удовольствия
недрах.
Изнуренный этим видением, Доминик, пребывая между сном и
реальностью, закрыл на мгновение глаза. Незаметно он задремал. Проснулся он
через час, в своей комнате с расстегнутыми и мокрыми брюками.
* * *
Доминик с трудом пережил ожидание. Дни тянулись мучительно,
перемежаясь спонтанными эрекциями, вызванными отголосками воспоминания о той
фантазии, которая несомненно осуществится. Через неделю эрекции стали почти
постоянными. Конечно, он пытался не слишком предаваться иллюзиям. То, чего он желал,
имело немного шансов на осуществление. Однако он отказывался верить, что у его
мечты нет ни малейшего шанса. Игра стоила свеч.
Он лихорадочно собирал и разбирал чемодан, пытаясь ничего не
забыть.
Утром великого дня он был так взвинчен и напряжен, что чуть
не опоздал на самолет. Прибыв в Нью-Йорк, он сел в первое же такси. Шофер ехал
не торопясь, и Доминик знал, что это единственное свободное время на
сегодняшний день. Он решил успокоиться и вести себя, как профессионал, человек,
привыкший к такого рода мероприятиям. Особенно к моделям. Женщины так
проницательны! Он должен показать, что уверен в себе, готов ко всему, и не
выдать своего возбуждения… если только его друг сможет вести себя спокойно!
Он надел свободные брюки, которые должны будут скрыть
некстати случившуюся эрекцию, оставляя при этом свободу движениям. Старая
приятельница утверждала, что в этих брюках его ягодицы выглядят весьма
аппетитно.
Он пришел на час раньше, как и было условлено, и
представился менеджеру – молодой женщине с папкой в руках, которая сверила его
данные, перед тем как отвести его в святая святых, где он должен превратиться в
любимца моделей, и, возможно, в непревзойденного любовника.
Его проводница не была привлекательна. Холодная, слишком
высокая и худая. Она была такая колючая, что Доминик внимательно выслушал все,
что она сказала, чтобы не переспрашивать. Тем лучше! Те красавицы, что ожидают
его, полностью компенсируют это неприятное впечатление. Эта мысль вызвала волну
возбуждения.
Менеджер показала ему галерею фотографов в роскошном зале и
указала дорогу за кулисы. Доминик был уже на втором этаже. Он уже видел, как
модель, переодевающаяся в углу, снимает одежду, которую она только что так
профессионально демонстрировала, и представил, как он яростно ворвется в нее.
Он проделает это с каждой так хорошо и с такой силой, что они потеряют над
собой контроль и будут стонать от удовольствия, умоляя его не останавливаться.
Сколько возможностей!
Напоследок менеджер сказала, что будет двенадцать моделей,
нанятых в лучших агентствах мира, и оставила его устраиваться.
Доминик распаковал свою аппаратуру, расставил ее по местам
и, глубоко дыша, попытался успокоиться, чтобы унять свою невероятную эрекцию.
Он был готов. Он встал за аппаратом, стараясь окончательно
овладеть эмоциями. Костюмерши принесли закрытые чехлы с одеждой, гримерши
разложили свои инструменты. Разносился запах кофе из кофеварок, распорядитель
расположил гигантские корзины с фруктами на столе. Они должны были скоро
появиться.
Разглядывая себя в зеркале, Доминик добавил последний штрих
к своему внешнему виду: он расстегнул рубашку, чтобы открыть волосы на груди, в
которых поблескивала тяжелая золотая цепь; освежил лицо лосьоном после бритья,
и убедился, что захватил пачку презервативов, ведь никогда не знаешь, чего
ожидать… Пригладил усы, выпустил несколько локонов и небрежно устроился в
кресле, листая журнал с безразличным видом человека, утомленного ожиданием.
