Фредерик почувствовал, что вот-вот извергнется, но в этот
момент распахнулась дверь и медсестра резко вскочила. Поднимаясь, она крикнула
коллеге:
– Все нормально, я закончила!
И покинула палату быстрым шагом.
Фредерик проснулся, взмыленный, как лошадь, точнее, как
конь, спрашивая себя, приснилось ему это все или нет. Единственно, что он знал
точно: случившееся, будь это мечта или реальность, продолжало его невероятно
возбуждать. Он уже приготовился, несмотря на боль, сжать свою плоть в ладони,
но оказалось слишком поздно – теплая жидкость выплеснулась на бедро до того,
как он успел подставить руку. Чувствуя облегчение, но разочарованный и смутно
обеспокоенный той быстротой, с какой он излился, он вновь заснул, попросив
перед этим свой мозг напрячься и вспомнить, что же все-таки произошло, чтобы
его жизнь, наконец, вернулась в привычное русло.
* * *
Фредерик проснулся засветло. Несмотря на ранний час, шум
тележек вовсю звучал в коридоре. Пожилая дама принесла ему поднос, но он лишь
смотрел на него, пытаясь привести свои мысли в порядок. Он испытывал некоторое
разочарование, не увидев Анни, свою очаровательную медсестру… но ее не было,
очевидно она работала через сутки.
Чувствовал он себя паршиво. Щетина, выступившая на лице,
ужасно мешала ему, а еще этот синяк на бедре, напоминающий ему об Анни, отчего
у него сразу становилось горячо в области паха. Он находил странным, оказавшись
в нынешних обстоятельствах, проводить дни в размышлениях о незнакомке, какой бы
хорошенькой она ни была.
Он не продвинулся в отношении осознания себя, своей
профессиональной жизни, обстоятельств прошлого. Однако воспоминания о
хорошенькой медсестре заслоняли собой все. «Должно быть, я страшный бабник, раз
могу думать только об этом!» – посетовал он.
Он ждал, что медсестра, принесшая ему поднос, предложит ему
помочь есть… тем более, что речь шла о горячих хлопьях, которые ему было трудно
донести до рта больной рукой. Он подождал немного, потом еще и, наконец, поняв,
что брошен на произвол судьбы, поднял ложку. Ему удалось погрузить ее в миску и
поднести ко рту. Боль стала сильнее, и то малое, что ему удалось донести до
рта, его не вдохновило. Он попытался снова, но преуспел лишь в том, что вывалил
содержимое миски на кровать и в добавок усилил боль в руке, теперь уже ставшую
совсем острой. В конце концов, он оставил эту затею, удовольствовавшись
фруктами и глотком теплого кофе.
Врач вошел без стука.
– Как вы чувствуете себя сегодня?
– О, вы знаете…
– Так ничего и не вспомнили? Я попросил нашего невропатолога
прийти осмотреть вас. Уже прошло три дня, и я удивлен столь малому прогрессу.
Но это не повод беспокоиться! Известны случаи гораздо более продолжительной
амнезии. Мой коллега подойдет чуть позже.
– Прекрасно! Дни так тянутся здесь, когда не чувствуешь себя
по-настоящему больным!
– Я считал, что Анни позаботится о вас. Я просил ее быть
особенно внимательной к вам, объяснив, что вы чувствуете себя немного
«потерянным». Я разочарован, что она проигнорировала мою просьбу…
– О нет, я хочу сказать, что она была очень любезна!
Фредерик отвел взгляд, боясь, что врач начнет спрашивать о
том, какое впечатление она произвела на него. Врач продолжил:
– Вы счастливчик, сегодня на вашем этаже дежурит Глория.
– Глория? Кто это?
– Медсестра, о которой судачит вся больница. Но вы сами
увидите…
Увидим. …Она ворвалась в палату, принеся с собой одуряющий
аромат духов. Она представляла собой образец латиноамериканской красоты:
высокая, стройная, с пышной грудью, роскошными бедрами и длинными ногами.
Смуглая, с темными волосами, каскадом спадающими до пояса, и огромными темными
глазами. Рот… чувственный рот с пухлыми губами, открывающий белоснежные зубы,
от блеска которых Фредерик чуть не ослеп. Как она была красива! Он подумал, что
эта женщина могла дать повод для разговоров! В то же время ему показалось, что
он где-то видел ее, был знаком с ней. Однако, не желая выглядеть идиотом, как в
тот раз, когда спросил об этом Анни, он предпочел ожидать естественного развития
событий.
Глория приблизилась, тепло улыбаясь, и провела своими
длинными, чувственными пальцами по его щеке.
– Как поживает сегодня наш дорогой? Анни сказала мне, что ты
хорошенький, любезный и послушный, все как я люблю!
– Сп… Спасибо, хорошо.
– Ты увидишь, Глория займется тобой этим утром. У нас много
времени, чтобы познакомиться, до того как я передам тебя на попечение своей
коллеги. Такова жизнь! Анни вернется в конце дня. По крайней мере, у меня будет
шанс уложить тебя и присмотреть за тобой, пока ты спишь. Настоящий ангел! Я
поэтому предложу тебе то, что обычно не входит в наши обязанности. Мы можем
сделать исключение, потому что нам нравится доктор, который тобой занимается, и
потому, что ты сам просто прелесть. Нужно хорошо ухаживать за любимыми
пациентами! Так… я помогу тебе привести себя в порядок, побриться и помыться.
Но сначала ты должен поесть. Иначе ты не вылечишься! Давай-ка, ешь!
Невероятно, Фредерик не решился перечить этой женщине, такой
же красивой, как и властной. Чувствуя себя школьником, он съел уже холодные
хлопья, которые она подносила маленькими порциями ко рту. Она могла бы
заставить проглотить все, что угодно! Всякий раз, когда он прикрывал губы, во
время проглатывая хлопья, она вытирала ему рот своим тонким пальцем, чуть задерживаясь,
чтобы сделать это деликатно. Ее кожа была свежей и нежной, почти ощутимой
чувствительности. Один палец чего стоил! Как хороший мальчик, Фредерик выпил
стакан сока, уже теплого, который она поднесла ему, и допил безвкусный кофе.
Довольная, Глория убрала поднос и вернулась через несколько минут с большим
пакетом.
– Так, у нас есть все, чтобы привести тебя в порядок. У меня
много времени, ты сегодня мой последний пациент! Доволен?
– Это что…
– Нет, нет! Никаких возражений! Возможно, ты смущаешься?
Судя по тому, что сказала Анни, у тебя нет на это причин, наоборот! Более того,
я очень ловко обращаюсь с бритвой и очень профессиональна; я вижу столько
обнаженных мужчин каждый день… и я обещаю, что буду осторожна.
Не зная что сказать, Фредерик позволил ей делать все по ее
усмотрению. Он на минутку заколебался, когда Глория отошла к двери, что-то
шепотом сказала медсестре и закрыла дверь.
– Наконец-то мы одни…
Она подошла к кровати и достала необходимые принадлежности.
Она нанесла на его лицо благоухающую пену.
– Тебе не кажется, что здесь слишком жарко?
Фредерик не был согласен, но не стал произносить этого
вслух. Глория расстегнула первые две пуговицы халата, словно для того, чтобы ее
жертва могла полюбоваться великолепным белоснежным бюстгальтером, так
контрастирующим с темной кожей. Маленький золотой крестик украшал шею красавицы
и привлек взгляд Фредерика. Он смотрел, как тот покачивается в ложбинке
роскошных грудей, и жаждал оказаться на его месте.
