Она начала так же, как и вчера, но на этот раз на ней было
платье с пуговицами спереди, от которого она медленно освободила свое
божественное тело. Она примерила черную маечку, кажется, шелковую, и такие же
черные трусики. Ее тело начало двигаться под звуки невидимой музыки. Я смотрел
на этот чувственный танец, пленяющий плавностью движений. Ее пальцы погружались
в волосы, потом скользили по плечам в интимном объятии. Она ласкала свои
роскошные груди через шелковую ткань, и я даже смог разглядеть восставшие
соски, требующие совсем иных прикосновений… Но еще больше ее руки ласкали
бедра, массируя нежную белую плоть. Она все продолжала танцевать, приседая и
раздвигая ноги так, что я сумел увидеть – ее потаенное место было прикрыто лишь
узенькой черной кружевной полоской, а ее пальцы находились в опасной близости
от него, казалось, уступая непреодолимому зову…
Вдруг она встрепенулась, приходя в себя, и, похоже, еще с
трудом осознавая, где находится, растерянно огляделась. Вид у нее при этом был
такой, словно она только что пробудилась ото сна. Торопливо натянув одежду и,
кажется, весьма рассерженная тем, что только что произошло, она покинула
кабину.
Вернув Николь комплект, который примеряла, она покинула
магазин быстрым шагом, оставив меня изнемогающим на краю стула. Я был не просто
раздосадован, я пребывал в чрезвычайном, на мой взгляд, раздражении.
Этим вечером я пробормотал Соланж тот же бред, что и вчера,
укрылся в душе и долго самоудовлетворялся.
Что же со мной происходит, в конце концов? Почему эта
женщина так действует на меня? За последние два дня я занимался
«самообслуживанием» больше, чем за последние двенадцать лет!
* * *
В пятницу 14 октября, я отправился на работу, внутренне
настраиваясь на визит «моей клиентки». Конечно, было весьма маловероятно, чтобы
она пришла в третий раз подряд, но после увиденного мною вчера я не хотел
расставаться с надеждой. Я пытался пробудить в себе мужество противостоять
соблазну, если мне опять представится возможность удовлетворить любопытство
своего порочного взгляда, но при этом сознавал, что битва проиграна заранее.
Она снилась мне этой ночью, и я проснулся, пристыженный,
рядом с Соланж, спящей и ни о чем не подозревающей. Я чувствовал себя подлецом,
лжецом, как если бы изменил ей. Но мне ужасно хотелось увидеть «мою клиентку»
вновь, и я старался убедить себя, что ничего плохого в этом нет, ведь реально я
не совершаю никакого предательства… Это только мои разум и тело ведут себя так
ужасно.
* * *
Увидев ее входящей в двери в тот же час, что и прежде, я
безуспешно попытался заставить себя смотреть на другие экраны. Но за какую-то
долю секунды я успел заметить, что она выбрала светлое неглиже. Чуть позже Николь
провела ее в кабинку. Больше ничего и не потребовалось: я опять уставился на
экран, и вся моя воля испарилась.
Она полностью разделась, оставив лишь чулки и туфли, чтобы
быстрее примерить белье. Собрав свою густую шевелюру на затылке и небрежно
заколов ее, она повернулась, чтобы полюбоваться собой. Ее руки скользнули по
шее, затем, едва касаясь, погладили затвердевшие соски…
Наклонившись, она взяла легкую сорочку, собираясь ее надеть.
Интересно, какого та была цвета – бежевого или розового? Я мог лишь отметить,
что она превосходно сочеталась с ослепительным цветом ее кожи.
Надев сорочку, она выпрямилась. Сорочка тут же туго
натянулась на пышной груди и, обвиваясь вокруг тонкой талии, дразнила тканью
округлые ягодицы.
Затем «моя клиентка» захватила край подола, пропустила его
между ног и начала покачиваться перед моим пламенным взглядом. Она внимательно
наблюдала за собой в зеркале, скользя тканью по средоточию своей женственности
туда и обратно. В довершению ко всему, она прильнула всем телом к зеркалу и ее
роскошные груди расплющились прямо перед моими глазами. Угадав ее горячее
дыхание по запотевшему стеклу, я почти почувствовал его на своем члене,
болезненном от возбуждения…
Я разрывался между желанием расстегнуть брюки и страхом быть
пойманным кем-то врасплох! Но прекрасная незнакомка продолжала мучить меня,
лаская тканью свое лоно все быстрее и быстрее, и я принялся незаметно
поглаживать себя через плотную ткань. Не привычный к такому способу получения
удовольствия, тем более на рабочем месте, я не мог расслабиться полностью.
Боже мой, и это был я! Тот, кому доверили анонимность и
сдержанность в наблюдении за клиентками! Да уж! Я собой не гордился, но,
несмотря ни на что, продолжал гладить себя все быстрее.
«Моя клиентка» чуть раздвинула ноги и погрузила в
затаившееся в их тени устьице свой палец. Сделав им круговое движение, она
содрогнулась всем телом от удовольствия… Ох…
Моя рука уже вот-вот собиралась расстегнуть молнию, когда
открылась дверь кабинета. Это был один из сослуживцев, который зашел узнать,
обедал ли я уже или нет.
Побагровев от стыда, я вскочил и, стараясь прикрыть «мою
клиентку» от взора чужака, пробормотал, что спущусь минут через десять, так что
он может, если хочет, подождать меня внизу. Мое возбуждение мгновенно пропало –
я разом от него избавился!
Этим вечером я попытался убедить Соланж присоединиться ко
мне в постели раньше, чем обычно. Ссылаясь на усталость, я сказал ей, что хочу
побыть рядом с ней, но что она может спокойно читать, если хочет.
Она легла спиной ко мне, и я прижался к ее теплому телу.
Эрекция появилась сразу же… и у Соланж непроизвольно исказилось лицо.
Извинившись, она встала и направилась в ванную.
Выйдя оттуда через десять минут с бигуди на голове и
обильным слоем крема на лице, она поцеловала меня в лоб, легла на другом краю
кровати и через несколько минут заснула.
Разочарованный, раздавленный, полный горечи, я пошел в
гостиную отупевать перед телевизором, по которому показывали какую-то глупую
комедию. В семейную постель я вернулся лишь после того, как какое-то время
продремал на слишком жесткой софе.
* * *
В субботу 15 октября, я работал лишь до часа дня. Я был
раздражен и утомлен плохо проведенной ночью и был не в настроении слушать
болтовню коллег. Так что я направился прямиком в свой кабинет, не заходя в
кафетерий.
Мне показалось, что я проскользнул незамеченным, но по пути
все же наткнулся на Николь, спешащую ко мне с ослепительной улыбкой на губах и
голосом столь звонким и чистым, что я почувствовал ужасную головную боль.
– Здравствуй, Поль! Послушай, у тебя сегодня неважный вид!
– Да нет, все в порядке… – пробурчал я угрюмей, чем хотел.
– Извини, я не хотела тебе досаждать! У тебя проблемы?
Она была проницательна, наша Николь.
– Нет, я просто устал.
Я разрывался от желания расспросить ее о «моей клиентке».
Знала ли она ее? Кто она? Какой у нее голос? Собиралась ли она прийти сегодня?
Но я сдержался и прошел в свой кабинет, где мне составил компанию термос с
кофе.
