— Можно попробовать, — помедлив, ответил собеседник.
— Очень хорошо. Заранее благодарен. И у меня еще один вопрос, сугубо личный. Не прояснилось, когда ваш «директор» уходит в отпуск?
— Через неделю.
— Вы меня порадовали. Еще раз спасибо. До свидания. Я перезвоню около двенадцати. К сожалению, дело не терпит.
— Я постараюсь, но времени слишком мало.
— Понимаю, но… До свидания.
Серый положил трубку и потер виски. Известие о том, что «директор» уйдет в отпуск раньше ожидаемого срока, обрадовало его. Он давно ждал этого момента. Ждал, чтобы рассчитаться с человеком, которого считал своим личным врагом.
В середине мая трое членов группировки изнасиловали племянницу оперативника из Правобережного РУВД капитана Ковалева. Она не стала подавать официальное заявление. После обычной волокиты, в возбуждении уголовного дела по данному факту было отказано. Но Ковалев повел свое собственное расследование и в конце концов «вычислил» всех троих. Серый так до конца и не понял, каким образом Ковалеву удалось добиться результата, но особой роли это и не играло. Ковалев застрелил одного из троих, «бригадира» Гену Овчинникова. И устроил так, что все подозрения и улики обернулись против другого — Вовы Яновича. Янович был задержан. Пока он находился в камере изолятора временного содержания, один за другим посыпались аресты торговцев наркотиками, которых курировал Янович. Полагая, что Вова, по какой-то личной причине, действительно убил своего «бригадира» и теперь сдает операм информацию в надежде получить от них поддержку, Серый принял решение о его ликвидации. Вова умер в последнюю ночь своего нахождения в ИВС, за несколько часов до отправки в тюрьму. А буквально на следующий день Серый получил информацию о том, что Яновича задержали по подсказке Саши Зубченко и что именно он, а не Вова «сдал» торговцев наркотой. «Бригаде» Циклопа было поручено «поговорить» с Сашей. Они вывезли его за город, в заброшенный амбар, давно используемый для подобного рода переговоров. В самый ответственный момент туда неожиданно нагрянул РУОП. Циклоп погиб, попытавшись воспользоваться своим пистолетом. Остальные были задержаны и сейчас сидели в тюрьме, за исключением одного, который во время «разговора» оставался на улице и, благодаря героическим усилиям адвокатов, был «вытащен» на подписку о невыезде.
Серый слишком поздно сообразил, что исполнял навязанную ему роль в игре по чужому сценарию. Разобравшись, он сообщил обо всем Берскому, ожидая получить от него одобрение на проведение акции в отношении Ковалева. Но тот, совершенно неожиданно, воспротивился. Он придерживался некоторых довольно нетрадиционных взглядов и в данном случае посчитал, что Овчинников, Янович и Зубченко получили свое.
— Они были не правы, — веско сказал Крутой, выслушав своего помощника. — И получили по заслугам. Сколько раз этим баранам говорил, чтоб не занимались всякой х…ней! Им что, денег или баб мало? Козлы! А в том, что так получилось, есть и твоя вина. Ты должен был во всем разобраться. С одной стороны, хорошо, что мы от них избавились, неизвестно, что они выкинули бы дальше. Циклопа жаль… Но он тоже сам виноват, не надо таким самоуверенным быть…
В далеком прошлом Берский был офицером армейского спецназа, и это иногда сказывалось на его поступках и словах. Даже Серый не всегда понимал его.
— Мента пока не трогай. Держи, конечно, в поле зрения, но если он нам ничего больше не сделает, то не трогай его. Я бы на его месте также поступил. Посмотри, может, найдешь к нему какие подходы. Я так понимаю, что он мужик с головой, так не дело ему на грошовой ментовской зарплате сидеть. Эх, черт, такие убытки, и все из-за трех козлов, у которых е…ки чесались.
Серый не стал спорить, но остался при своем мнении. Простить Ковалева он не мог. Не мог забыть того, что его использовали «втемную» и, по большому счету, оставили в дураках. Он ждал своего часа. Он придумал план и с нетерпением ожидал момента, когда можно будет начинать.
Как оказалось, до этого момента осталось около недели.
За прошедшую ночь Савельев спал не больше трех часов. Отработав с охранниками и посетителями дискотеки, он съездил домой к Рубцову. Как оказалось, отец давно жил отдельно, а мать, пропустив оперативника на кухню и удерживая за ошейник огромного ньюфаундленда, пояснила, что Олег поехал за город отмечать день рождения своего друга.
— Вот номер моего телефона, — сказал Савельев, поднимаясь с табуретки и стараясь не смотреть на угрожающе рычащего пса. — Пусть позвонит мне, когда вернется. Или мне, или еще можно вот по этому телефону, это — мой коллега, он тоже будет в курсе. На дискотеке было происшествие, один человек пострадал. Я знаю, что Олег ушел раньше, он отпрашивался у своего начальства, но, может, он что-нибудь видел или знает. Передайте ему, пожалуйста.
Вернувшись в отделение, Савельев был вынужден заняться двумя воришками, пытавшимися умыкнуть лобовое стекло от «Запорожца» и задержанными постовыми. Только в шесть утра, когда подключился дежурный следователь, Савельев заперся в своем кабинете и задремал на рассохшемся, продавленном до пола диване.
На утреннем совещании у заместителя начальника отделения по уголовному розыску Савельев доложил итоги своей работы.
— Плохо, что журналист, — вздохнул зам по УР. — Небось, потащился туда с какой-нибудь лярвой, а теперь будет из себя героя строить. Помните, в прошлом году, когда у редакторши в подъезде кейс отобрали, какой шум поднялся? Чувствую, теперь то же самое будет. Баранов… Знакомая фамилия!
— Точно, — поддержал кто-то из оперов. — Он на криминальные темы пишет. Ругает, что не ловим никого, и за права человека бьется.
— Ну, тогда тем более… Ладно, Гена, ты свое отработал, так что иди, отдыхай. У тебя материалы просроченные есть?
— Два. По вымогательству и по угону. Угон как-то отказывать надо, там мужик явно машину где-то спрятал и страховку получить хочет. А по вымогательству — вообще тишина. Они обещали через неделю объявиться, а уже прошло две…
— Ладно, иди. Завтра на развод не опаздывай и с просроченными материалами решай.
— А с журналистом кто, Пушкин разбираться будет?
— Да нет, тоже ты и тоже завтра. Все, не мозоль глаза: или оставайся, или иди.
Через час после того, как в 15-м отделении закончился развод, во дворе дома Рубцова остановился белый «джип», в салоне которого сидели трое мужчин с характерной внешностью бывших спортсменов-единоборцев. Водитель остался сидеть на месте, а двое других вошли в дом. Один остановился перед дверью квартиры Олега, а другой поднялся выше и встал, положив руку на заткнутый за пояс пистолет.
— Кто там? — спросила мать Олега.
— Милиция, — отозвался бывший спортсмен и помахал перед глазком удостоверением.
— Господи, да не приходил он еще! Вы что, так и будете ходить друг за другом?
— Мы из другого отделения, — когда дверь открылась, спортсмен, не обращая внимания на собаку, протиснулся в коридор и быстро заглянул на кухню и в обе комнаты. Лазить по шкафам и заглядывать под кровать он не стал. — Возможно, мы еще заедем попозже. Если он появится, то не забудьте напомнить, чтобы он позвонил. Всего доброго.
