— Ну и что? — Кареву очень не хотелось заниматься в этот вечер чем-то еще. — Да я тебе десяток уродов могу назвать, кто по всем приметам, как ты говоришь, катит. И тоже живут недалеко, и тоже на подписке гуляют.
— Да у меня уже мелькала информация, что он чем-то занялся, только ничего конкретного не было. У меня его карточка есть. Давай, если бомжара его опознает, навестим адресок. Чувствую — его работа.
— Почему у тебя предчувствия только ночью просыпаются? — Карев покосился на часы. — Нет, чтобы прямо с утра, на разводе еще начинать предсказывать. Давай, опознавай, мне чего — я люблю в свободное время поработать…
После недолгого колебания бомж опознал фотографию Ерастова, предложенную ему среди нескольких других. Карев громко выругался и рявкнул на дежурного, который, развалившись в кресле перед пультом, наблюдал за процедурой с явным интересом.
— Чего вылупился? Давай машину, я на задержание поеду!
— А не пошел бы ты на… — спокойно отозвался дежурный, поправляя галстук. — Машину участковый забрал. У нас две заявки по скандалам висят.
— Тогда на руках меня сейчас понесешь.
— Ага. Пинком под зад отправлю.
Карев грохнул кулаком по барьеру, за которым был установлен пульт дежурного, обозвал всех бездельниками и женщинами легкого поведения, хлопнул дверью и отправился на второй этаж, в свой кабинет.
— Встретимся послезавтра, в семь вечера. Здесь же. Я к этому времени еще кое-что разузнаю, и тогда обсудим все конкретно.
Толя и Олег кивнули.
— Тогда все, я поехал. Если надо — могу подкинуть.
— Добросишь до дискотеки? Мне кассеты забрать надо и с парнем одним поговорить.
— Легко, какие проблемы! Толик, ты домой?
После того, как закончился коньяк, Толя, в одиночку, выпил еще две порции водки и теперь чувствовал себя совсем легко и свободно. Большие деньги были где-то рядом, он почти ощущал приятное шуршание крупных купюр в своем кармане, пытался представить, на что их потратит и никак не мог придумать. Идти домой не хотелось, но и податься больше было некуда, а потому он кивнул головой и ответил:
— Домой, только курево надо купить.
— По дороге купишь. Пошли.
Особенностью Марата было то, что в пьяном виде он водил машину почти так же хорошо, как и будучи трезвым. Его мечтой было купить себе большой мощный джип, но пока мечта оставалась недосягаемой, он довольствовался тем, что ездил на папиных «Жигулях» одиннадцатой модели. Знакомым девушкам он любил объяснять, что его машина выглядит точно так, как должна выглядеть «рабочая» машина бандитов, чтобы оставаться неприметной для ментов и свидетелей, тем самым тонко намекая, что он — не просто сам по себе, а как-то с кем-то связан. Иногда это действовало так, как было задумано, но часто над ним просто начинали смеяться.
— Давай, Толик, сначала мы тебя забросим… Мне еще надо успеть на «стрелку» с одной телкой…
Доехали быстро. По пути они остановились, и Толя купил сигареты и бутылку пива в тех же ларьках, около которых недавно ограбил человека. Пока продавец отсчитывал сдачу, он заглянул в проход между киосками, но там уже никого не было: «скорая» уехала минут пятнадцать назад. «Надо будет сменить место», — озабоченно подумал Толя, возвращаясь к машине.
Его высадили около подъезда. Он долго пожимал всем руки, а потом смотрел вслед удаляющимся «Жигулям», загадав, что если успеет сосчитать до тридцати, то дело у них выгорит. На середине счета он сбился, торопливо начал считать заново и опять запутался. Когда, перед поворотом, фара замигала желтым огоньком, он успел дойти только до десяти. «Ну, и хрен с ним, — Толя сплюнул и, помахивая бутылкой, направился к подъезду. — Все равно ведь получится».
Отъехав от дома Толи, Марат посмотрел на задумавшегося о чем-то Олега и, понизив голос, сказал:
— Нам нужен хотя бы один «ствол». Я могу, конечно, достать газовый, но лучше, если будет настоящий.
Марат мог достать газовое оружие только двумя способами: получить разрешение и купить его в магазине, или, без всякого разрешения, приобрести пистолет на «черном» рынке. И то, и другое стоило немалых денег, и Марат не собирался тратиться, зная, что у Олега есть боевой пистолет. Старший брат Олега был одним из самых известных в городе «черных следопытов» и, прежде чем его посадили, успел притащить в дом целую гору опасного железа. Большую часть потом изъяли при обыске, но кое-что осталось, и впоследствии Олег очень выгодно продал пару обрезов и «наган».
— Если со стволом идти, то это — уже другая статья, — задумчиво ответил Олег, глядя в боковое окно.
— Ерунда, там разница небольшая, — отмахнулся Марат. — А после Нового года вообще новый кодекс примут. По нему самое большое, что можно получить, — три или четыре года в самом хреновом случае. А так — только штрафы. Мне мой старик говорил.
— Так, может, подождать до Нового года? Да и кодекс этот, может, никто и не примет.
— Примут! Мне «старик» говорил, там такие бабки уплачены, что…
— Мало ли, что он говорил… Так, может, подождать?
— Знаешь что, хочешь — жди! — Марат оторвал взгляд от дороги и повернулся к товарищу. — А я ждать не собираюсь. Так можно всю жизнь прождать. А скоро уже и брать нечего будет. Хочешь — тряси дальше своих алкашей на дискотеке, а мне копейки не нужны.
— Копейки никому не нужны, — вздохнул Олег, по-прежнему не отрывая взгляда от окна. — А зачем нам «ствол»?
— Припугнуть, естественно! Не стрелять же мы будем.
— Пугать надо пугачом.
— Знаю. Но лучше — настоящим. Эффектней выглядит.
— Это верно… — Олег опустил лобовое стекло и поставил локоть на подлокотник. — Что ж, надо подумать. Я думаю, можно решить. Только вопрос — кто с ним пойдет.
Марат улыбнулся:
— Я думаю, ты и сам догадался.
— Да, ему терять нечего…
Они замолчали. Марат радовался тому, что удалось решить еще один важный вопрос, а Олег размышлял о том, что именно из оставшегося у него небольшого арсенала следует взять на дело. «Наверное, „парабеллум", — наконец решил он. — Выглядит внушительно. А если придется бросить, то и не очень жалко. С собой носить неудобно, слишком большой, и не продашь никому — затвор заедает».
В комнате у матери горел свет, но привычного звяканья посуды слышно не было. Толя прошел в свою комнату и едва начал снимать куртку, когда кто-то открыл дверь из коридора. Толя недовольно обернулся: даже мать, не говоря уже о соседях, всегда стучала.
— Ты зачем деньги взял?
Вошедший мужик выглядел довольно тщедушно, но настроен был решительно. Правая рука что-то прятала за спиной.
— Какие деньги?
— Которые у меня из кошелька забрал. Чего, думал, не замечу, да?
