Под утро все формальности были, наконец, закончены. Петров ждал его во дворе отделения, прохаживаясь вокруг своей белой «шестерки».
— Куда сейчас? — спросил он, усаживаясь за руль и доставая ключи.
— Давай этот адрес проверим, где мой одноклассник обитать должен.
— Думаешь, он…
— Водку-то мне в пиво намешал кто-то. Не он, конечно, а бармен, но с его подачи.
Дима включил скорость.
— Если он хоть как-то при «делах», я ему, суке…
— При «делах», и еще как. Только вот дома его не окажется. Ни сегодня, ни в ближайшее время. Но проверить надо.
Доехали быстро. В двух окнах квартиры горел свет, но зеленого «БМВ» нигде поблизости не наблюдалось.
— Не в цвет, — вздохнул Костя, выбираясь из машины. — И сейчас еще целую жизнь будем в дверь долбиться…
Он оказался прав. Женский голос через дверь ответил им, что никакого Вадика здесь нет и никогда не было, но пустить их в квартиру наотрез отказались, и пришлось долго ждать, пока приедет наряд местного отделения, а хозяйка рассмотрит в окно патрульные «Жигули».
Проверив у оперов удостоверения и успокоив перепуганную женщину, милиционеры уехали на следующую заявку.
— Я эту квартиру два года назад купила, через агентство. Могу документы показать. А что, что-нибудь не так?
Петров бегло просмотрел договор купли-продажи и какие-то другие бумаги. Ничего полезного в них не было.
— Я же по глазам вижу, что что-то случилось, — допытывалась хозяйка. — Просто почему-то не хотите мне говорить. Кого-то убили? Сейчас с этими квартирами столько всякого творится, просто ужас!
— Извините за беспокойство и до свиданья, — Костя повернулся к двери.
— Нет уж постойте, вы мне должны объяснить! — возмутилась женщина.
— К вам это никак не относится, — ответил Дима, протискиваясь мимо нее на выход.
— Но я должна знать! — донеслось им вслед, когда они сбегали по лестнице.
— Куда теперь? Бармена за «хобот» брать? — спросил Дима, отпирая дверцы машины.
— Каким образом? — усаживаясь на переднее пассажирское сиденье, Костя пожал плечами, — Не в лес же мы его повезем, там-то он все бы рассказал… Давай домой.
— Домой?
— А куда еще? — Костя закурил сигарету и прикрыл глаза. — Черт, голова болит, не соображаю ничего. Сам посуди, как все это организовано было. Мы своими метаниями сейчас только людей насмешим. Им ведь не пистолет нужен был, у них другая цель была.
— Какая?
— Меня подставить. На пистолет, сам по себе, им наплевать. Не было бы его — чего-нибудь другое придумали.
— И чего же они хотят?
— Вот этого я и не понимаю… В перспективе меня увольнение ждет.
— Ну, это еще…
— Не «ну», а ждет. Федю Брауна за утерю «ствола» без всяких разговоров уволили, хотя на него нападение реальное было, со свидетелями и травмами. Чего ж про меня-то говорить? Если я его не найду за месяц-полтора, пока мой вопрос решаться будет. Но я почему-то не верю, что найду его. Не бывает так хорошо. Но вот кому все это надо?
Они остановились перед светофором, и Петров, оторвав взгляд от дороги, посмотрел на напарника.
Они поняли друг друга.
— Только почему так сложно? — пробормотал Костя.
— Я не люблю действовать за глаза, — сказал Александр Петрович, глядя мимо Ковалева в окно и перекатывая по столу карандаш. — И поэтому говорю прямо. Я буду ходатайствовать о вашем увольнении.
Несколько дней назад начальник ОУРа подполковник Поляков ушел в отпуск, и отдел возглавил его заместитель, именуемый обычно Пифагором, Архимедом или каким-либо другим научным прозвищем — за пристрастие к длинным пустым речам и полное непонимание сути работы. В уголовный розыск, да еще и на руководящую должность, Александр Петрович попал случайно, благодаря родственным связям в управлении кадров главка и каким-то своим личным, очень непонятным заслугам. Место это он сам для себя считал проходным и давно настроился перепрыгнуть в один из уютных кабинетов хозяйственного управления, но нынешний обладатель вожделенного кресла не торопился его освобождать, и приходилось ждать, героически снося тяготы и неприятности непонятной, а потому давно опротивевшей службы.
— Утрата боевого оружия — это очень серьезный проступок. Проступок, если не сказать больше, — начальник сделал паузу и впервые за все время разговора посмотрел на Ковалева, но теперь тот уклонился от взгляда, с безразличным видом рассматривая стоящий на подоконнике горшок с кактусом.
— Плохо, что вы этого не понимаете, — Александр Петрович вздохнул и возобновил прерванное занятие — катание карандаша по столу. — Тем более, когда все это произошло при таких… м-м… обстоятельствах. Обстоятельствах, в которых, кстати говоря, еще надо разобраться. Ваша, так сказать, версия, никакого объективного подтверждения пока не находит. Где этот одноклассник, который якобы угощал вас пивом? Он выписался три года назад и переехал на постоянное место жительства в Израиль. Родственники утверждают, что последний раз он приезжал весной девяносто третьего… Бармен утверждает, что ничего крепче пива вы у него не пили, но пришли вместе с каким-то мужчиной и были уже навеселе. Перед уходом выпили у него коктейль. Медведева, о котором вы столько говорите, он по фотографии не опознал. Неизвестный, который звонил по «02», сообщил, что вы попросту болтались, будучи пьяным, по двору своего дома и размахивали пистолетом. Конечно, дать официальные показания он не может, но факт остается фактом. Врачи зафиксировали наличие алкоголя в крови, но никаких телесных повреждений. Кроме ваших, опять-таки голословных, жалоб на головную боль. Не слишком ли много всего получается? Думаю, даже вы согласитесь, что, если посмотреть непредвзято, то все это можно объяснить очень просто: нажрались и оружие потеряли. Может быть, кто-то у вас его и вытащил, но только после того, как шатались, размахивая стволом, по своему двору, а потом свалились в подъезде и уснули. Не так?
— Не так, — спокойно отозвался Ковалев, продолжая рассматривать кактус.
— Что ж, проверка ведется, и о результатах ее говорить рано. Но лично я не думаю, что выводы ее будут хоть в чем-то для вас положительными.
— А я на другое и не рассчитываю, — Ковалев оторвался от кактуса и посмотрел начальнику в глаза. — Вы, насколько я понимаю, тоже.
— Я бы на вашем месте не стал так хорохориться. Впрочем, смею надеяться, я бы на нем никогда и не оказался.
— Не сомневаюсь.
В словах Ковалева явственно просматривался второй смысл. Раздумывая над этим, Александр Петрович не успел подхватить карандаш, и тот свалился на пол. Наклоняться за ним начальник не стал.
— Как это следует понимать?
— Как хотите, — Костя пожал плечами. — Просить или оправдываться я не собираюсь. Если вы полагаете, что этими разговорами можно что-то изменить, то я так не считаю.
