После долгих горьких размышлений над своей грустной судьбой
мне пришлось признать: я сама довела до этого! Цепь злоключений началась, когда
меня бросил Жером, и это произошло по моей вине.
Проблемы впервые возникли на маленькой вечеринке по случаю
моего дня рождения в январе прошлого года. Я смотрела на всех собравшихся друзей,
сознавая, как мне повезло, что я принимаю знаки внимания от людей, которых
люблю и уважаю. Но внезапно я поняла, что в моей жизни не хватает одной малости
для того, чтобы счастье стало полным. И эта малость выражалась в
одном-единственном слове: «потомство». После моего пребывания на этой земле
ничто иное не напомнит обо мне. По крайней мере, ничто осязаемое. С этого
момента только одна мысль засела у меня в голове: завести ребенка. Конечно, я
думала об этом и раньше: сколько я себя помню, я стремилась создать семью, но
откладывала эту мечту на потом. Всегда на потом. Когда укрепится мое финансовое
положение… Когда я разделю жизнь с идеальным мужчиной… Когда сделаю успешную
карьеру… Когда, когда, когда…
Но в тот вечер, анализируя свою жизнь, я многое поняла.
Прежде всего, я жила с Жеромом, которого любила достаточно сильно, чтобы видеть
в нем будущего отца моих детей. Мы были небогаты, но разве не в любви ребенок
нуждается больше всего? Что касается карьеры… приходилось признать: она не
соответствовала моим чаяниям. Казалось, я скорее отдалялась от цели, чем
приближалась к ней. Короче говоря, что меня еще удерживало? Когда я поняла, что
ответом на этот вопрос будет: «ничто», мысль о зачатии ребенка стала
всепоглощающим наваждением, хотя мой спутник явно не испытывал энтузиазма по
этому поводу. Но я не считала его позицию серьезным препятствием. Будучи
упрямой, я была уверена, что перед свершившимся фактом он запрыгает от радости
и встретит маленькое сокровище с распростертыми объятиями. Эта же убежденность
заставила меня уверовать и в то, что достаточно лишь перестать пользоваться
моим противозачаточным средством, чтобы произошло чудо.
Для очистки совести несколько дней, даже недель я пыталась
убедить Жерома в благотворности моего замысла, хотя, в сущности, речь шла о
простой формальности. Я билась до тех пор, пока, наконец, твердо не решила, что
мое счастье обязательно станет и его счастьем. Поэтому я прекратила все
словопрения и, не желая больше надоедать Жерому разговорами, перешла к
действию.
Я перестала ежеминутно упоминать о детях и не вздыхала
душераздирающе при виде младенца на телеэкране или на улице. Короче говоря, я
сделала вид, что больше об этом не думаю. Жером не знал, что я выкинула свою
диафрагму, оставив лишь футляр от нее, и держала его на виду каждый раз, когда
мы занимались любовью. Если что, я ведь всегда могла изобразить удивление и
сослаться на «случайность», польстив Жерому заявлением, что мощному потоку его
спермы удалось пробить толстую заслонку из латекса…
Желая окончательно увериться в успехе, я получше разузнала о
процессе зачатия, чтобы определить дни, когда попытки будут бесполезны и когда,
наоборот, будет больше шансов осуществить мой план.
Возможно, Жером находил меня в эти дни особенно активной,
когда я ждала его возвращения с работы, лежа на постели в призывной позе в
своем самом откровенном нижнем белье. Но похоже, что он никогда не задавал себе
никаких вопросов, предпочитая верить, что причиной тому, конечно, мое желание,
порожденное его несравненными сексуальными способностями. Естественно, я
позволяла ему верить во что угодно, стараясь ничем себя не выдать. Мужчины
иногда не так глупы, как это кажется!
Но однако… через восемь месяцев так ничего и не произошло. Я
начинала отчаиваться, и внезапно меня посетило ужасное сомнение. Все не так
просто? А если дело во мне? Я тотчас попыталась прогнать неприятные мысли и
успокоиться. Взяв еще раз инициативу в свои руки, я воспользовалась тем, что у
нас обоих оставалась неделя отпуска, и предложила поехать при случае в милую
сельскую гостиницу, где мы могли бы «дать волю страстям». Жером возразил мне,
что уже некоторое время наша страсть и так ничем сдерживалась. На что я
ответила: «Но ты так меня возбуждаешь! Вообрази, себе, что перед нами будет
целая неделя! Только мы вдвоем, и нам никто не помешает предаваться любым
фантазиям!»
Жером не стал сопротивляться, и на десятый день моего цикла
мы уехали в деревню. Я заранее радовалась: зачать ребенка в такой чарующей
обстановке…
Всю неделю я не давала ему передышки. Не могло быть и речи –
отдать мой замысел на волю случая. Я где-то читала, что для получения
наилучшего результата надо делать перерыв на один день между каждой близостью,
чтобы позволить мужчине «восстановить силы», но расценила это как сущую
глупость. Я использовала все мое воображение, соблазняя Жерома каждый раз
иначе, чтобы получить максимум драгоценного семени. Я поочередно превращалась в
куртизанку, испуганную девственницу, бесстыдную шлюху, любопытную девочку и ему,
похоже, очень нравилось то, что я предлагала с возраставшей энергией. Я
ликовала! За семь дней мы занимались любовью по меньшей мере одиннадцать раз и
я говорила себе, что если и сейчас ничего не получится, то уж, по крайней мере,
не от недостатка желания! Но у меня не оказалось ни возможности, ни времени
проверить эту теорию. В конце месяца Жером, наконец, понял, что происходит…
Когда через две недели после нашей вылазки у меня начались месячные, то не было
ни сил, ни желания скрыть свое разочарование. Я провела два первых дня в
ужасном настроении и мрачных мыслях, – как нередко бывает в таких случаях, – и
решительно отказывалась подниматься с постели, замкнувшись в угрюмом
оцепенении. На третий день, потеряв терпение и заразившись от меня плохим настроением,
Жером затеял генеральную уборку, чтобы успокоить натянутые нервы. Он бросал на
меня неодобрительные взгляды, в то время как я тупо смотрела на телеэкран,
неумеренно пожирая мороженое. Через полчаса Жером гневно, резким жестом
выключил телевизор и встал передо мной, молча размахивая футляром от диафрагмы,
словно это было смертельное оружие. После чего, наконец, закричал:
– Почему твой футляр валяется в ванной пустой?
– Что ты говоришь? Как это пустой?
– Каролина, в какие игры ты со мной играешь?
О боже! Похоже, он все понял… У меня уже не было сил
отрицать что бы то ни было: я считала сражение заранее проигранным.
Вспыхнувшая затем ссора была ужасна. Он называл меня всеми
возможными и невозможными словами, обвиняя в том, что я обманула его доверие и
так до бесконечности… Я лежала в постели и не пыталась защищаться. К чему? Он
все понял.
В конце концов, он ушел, хлопнув дверью и недвусмысленно дав
понять, что никогда не сможет меня простить, а на самом деле отказываясь
признаться себе, что его попросту приводит в ужас перспектива стать отцом. Он
ушел среди ночи, и я вновь увидела его лишь через несколько дней, когда он
явился забрать свои вещи. Это был изнурительный день… Он не дал мне ни
малейшего шанса объяснить свое поведение, рассказать о том, какое место
занимала в моей жизни мысль о ребенке. Итак, разрыв – полный и окончательный.
