На кухне он кивнул в сторону стены над газовой плитой:
— Вот здесь тоже не помешает кафелек положить. Знаешь, как это место называется у большей части населения?.. «Стена срача».
Ему, выходцу из милицейских казарм, подобные шутки были простительны. Марина мило улыбнулась, упомянутая химическая реакция ускорилась, словно под действием катализатора.
— Нет, правда! Да и потолок покрасить не помешает… И обои поклеить до кучи…
— Конечно, не помешает, — согласилась хозяюшка. — Ты рассольник ешь?
— Любая халява годится в пищу. А насчет ремонта — все в наших мозолистых руках. Я много чего еще умею. Не только кафель класть и с бедра стрелять.
— С такими талантами — и в милиции?
— Позвольте, гражданочка! — Сергей притворно нахмурил брови. — Что ж, по-вашему, в милиции одни бездари и оборотни работают?
— Да нет, ну что ты… Люди везде разные. Знаешь, я ведь тоже мечтала певицей стать. В школе в кружке занималась. Мы даже с концертами выступали.
— А почему мы еще не поем? Начинай, я подхвачу…
— Только не сейчас… Ешь! Сметаны добавить?
— Конечно!.. Суп без сметаны — что селедка без «шубы».
Марина достала из холодильника банку, но тут в кармане ее халата запел мобильник. Взглянув на экран, она явно смутилась, словно звонили из тубдиспансера сообщить результат анализа.
— Извини! Сам положи, сколько хочешь, ладно? Я сейчас.
Она вышла в коридор, плотно прикрыв за собой дверь, но опытный мент Елагин все равно подслушал секретный разговор.
— Ну, привет!.. Нет, я занята… Какая разница?.. Рома, мы уже обо всем говорили, и не раз… Нет, мне это не интересно… Нет, не могу… У меня сейчас рабочий в ванной кафель кладет… Какое твое дело?.. Нет, не приходи. Он уже заканчивает, и я потом сразу ухожу… Я сказала — нет… Рома, всё, мне некогда. Пока!
Вернувшись на кухню, Марина села напротив Сергея, прекратившего поглощать рассольник.
— Послушай, Сережа, — опытного мента насторожила нарочитая веселость в голосе, — а давай пойдем куда-нибудь?
— Не вопрос. Но хотелось бы закончить прием пищи.
— Ну, тогда доедай быстро, и пошли. Смотри, какая погода — чего в доме сидеть? Вон, в парк можем сходить. Когда еще у нас выходные совпадут?
Химическая реакция начала притормаживать. Но ревность не порок, а свидетельство высоты чувств.
— Ты извини, это, конечно, не мое кошачье дело… — Он покрутил ногой в тапочке. — Я тут про рабочего случайно услышал…
Она опустила глаза и, подойдя вплотную к Сергею, взяла его за руку.
— Давай не будем сейчас об этом говорить. Потом, если захочешь. А сегодня не надо. Просто сегодня очень хороший день… Я не про погоду!
— Ладно… Но я не забуду. Но у меня триста гигов свободной памяти.
Елагин обнял Марину за талию, усаживая к себе на колени, коварные пальцы поползли к кушаку халатика.
И случилось бы страшное, но тут…
Из ванной донесся жуткий грохот.
И это был не подземный толчок. Распахнув дверь, они увидели перед собой картину под названием «Налет вражеской авиации на санузел». Почти вся плитка обрушилась и теперь бесформенной кучей топорщилась в ванне, а по стене, старательно огибая несколько чудом уцелевших квадратов, грязными ручейками стекали остатки раствора.
— Цемент на рынке покупала? — деловито поинтересовался Елагин после неловкой паузы.
— Да.
— Никому веры нет… Ничего. Будут и на нашей улице распродажи.
Парк на западной окраине Юрьевска был разбит на небольшом острове искусственного происхождения. Давным-давно, еще во время Первой мировой войны, на этом месте размещались подземные военные склады. Дабы оградить их от непрошеных гостей и молодых революционеров, с трех сторон складов прорыли широкие рвы. Четвертой стороной была река. В результате получился имевший почти идеальную прямоугольную форму остров, который соединили с «материком» одним-единственным каменным мостом. После Великой Отечественной склады потеряли свое значение и со временем пришли в запустение, став наконец излюбленным местом паломничества местных диггеров. Но, после того как в восемьдесят втором от взрыва найденного там артиллерийского снаряда погибло трое копателей, катакомбы в срочном порядке засыпали.
В середине восьмидесятых местные власти, готовясь к визиту тогда еще всесильного Генсека, решили продемонстрировать высокому гостю, как у них «пошел процесс» в рамках конверсии. На остров срочно завезли грунт, посадили деревья, проложили дорожки, вдоль которых расставили скамейки, и установили несколько дежурных аттракционов во главе с традиционным колесом обозрения. В довершение ко всему, вместо единственного существовавшего ранее полуразрушенного моста через рвы перебросили четыре широких пешеходных мостика с ажурными перилами, из-за чего на плане парк стал напоминать гамак. Так его юрьевцы и прозвали, что было и короче, и понятнее официального «Парк имени семидесятилетия Октябрьской революции». А чуть позже, когда революция официально была предана анафеме, у парка осталось только неофициальное прозвище.
«Гамак» довольно быстро приобрел популярность у жителей всех возрастов, и в выходные дни, особенно в жаркую погоду, сюда съезжался чуть ли не весь город. Мгновенно почуяв конъюнктуру, сами мостики и прилегающую к ним территорию оккупировали торговцы мороженым, сувенирами, китайской мишурой, пиратским видео и прочей дребеденью.
Елагин с Мариной как раз проходили по одному из мостиков, когда сержанта окликнул женский голосок с характерным процессуальным акцентом. Обернувшись, он увидел Воронову, которой было отказано в проведении ремонтных работ.
— Привет!
— Здравствуй, Свет, — смутился Сергей, заметив, что дамы обменялись взглядами, не имевшими к доброте и состраданию никакого отношения.
— Гуляете?
— Да вот — выходной в кои-то веки. И погода как по заказу… Почему бы не прогуляться? А ты чего здесь?
— С подружкой встречаюсь… Счастливо погулять.
Воронова вяло улыбнулась и направилась в сторону колеса обозрения.
— Кто это? — с плохо скрываемой формальностью уточнила Марина.
— Светка Воронова, из следственного отдела при прокуратуре. Мы с ней в детстве в одном лагере отдыхали.
— Красивая…
— Не то слово, — охотно согласился Елагин. — Но для меня — всего лишь сестра по оружию.
После такого признания Марина решила сменить тему:
— Сереж, а у тебя когда выходные в следующий раз?
— Выходные? Во-первых, Мариша, в разговоре с будущим полицейским употреблять это слово во множественном числе — просто безграмотно. А во-вторых — бессмысленно. Правильного ответа он и сам не знает.
