— При чем тут контрафакт? Сам меня туда пристроил… Чем выпендриваться — помог бы материально.
— Нет, Рома, не помогу. На мотоцикл — пожалуйста, а на баб сам зарабатывай.
— Тогда в дело возьми!
— Как же я тебя в дело возьму, если ты даже со своей бабой без моей помощи разобраться не можешь? Не созрел ты еще для дела…
Олег решил, что самое время братишке мозги на место вставить, а то совсем расклеился из-за какой-то девки. Слабак. Пора из него мужика делать. Олег сравнил себя с младшим — да, он давно уже крутые делюги проворачивает, не то что Ромка. Хотя малыш в курсе большинства его дел. Но подключать его к какой-то теме пока рано. Не созрел.
— Так, всё! Со мной едешь?
Роман покосился в сторону тира и увидел, как Елагин с Мариной, обнявшись, фотографируются.
— Нет, — мотнул он головой. — Мне еще товар сдавать.
— Товар? — с иронией переспросил Олег. — Ну-ну…
— Да, между прочим… — Направляясь к выходу, Паленов-старший обернулся: — Бабы, когда за них дерутся, не всегда ведь победителей выбирают. Чаще — даже наоборот. И кто их разберет, почему… Может, натура у них жалостливая, а может, просто боятся, что победитель со временем на них «переключится». Вон, как Лешка на Ленку.
— Ты это к чему? — не понял Рома.
— А ты подумай. Поймешь — хорошо, а не поймешь… — Старший брат криво усмехнулся. — Тогда лучше про свою гостиничную шмару забудь. Бывай!
Елагин с Мариной неторопливо брели по аллее, разговаривая на злобу дня.
— Классно ты стреляешь. Учился?
— Ну, ты спросила… Я три года в постовых. Дня не было, чтоб в кого-нибудь не пальнул. — Он чуть улыбнулся. — Тут и слепой научится… Ну, еще я — призер спартакиады Тихоокеанского флота. Бронзовый.
— Ого! — восхитилась Марина и тоже лукаво улыбнулась: — А там что выиграл?
— Благодарность руководства перед строем. Между прочим, золотое время было. Меня тогда для тренировок почти на месяц от всех работ освободили. В тире чуть ли не ночевать оставался… Вот и сейчас, считай, тренировка была. На днях мне очень нужно хорошо отстреляться.
— Опять соревнования?
— Экзамен. На выживание. Приходи, кстати, за меня поболеть. Иначе завалю. Не тебя — экзамен. Сможешь?
— Если отпустят — конечно. А что за экзамен и куда приходить?
— Адресок шепну… Я в СОБР хочу перейти. Специальный отряд быстрых разборок.
— Это тоже милиция?
— В некотором роде, — кивнул Елагин. — Только значительно страшнее. Поэтому они никогда не снимают масок. Даже когда спят.
— Да ну тебя… А какой туда экзамен надо сдавать?
— Сначала — рукопашный бой. С четырьмя отморозками… То есть я хотел сказать, с четырьмя штатными сотрудниками.
— Как с четырьмя? — изумилась Марина. — Сразу?
— Если бы, Мариша, я мог сразу, то уж точно бы пьяных из гостиницы не таскал. Меня бы давно выкрали японские ниндзя и сделали своим самым главным сэнсэем… Нет, по очереди, разумеется. И главное — не победить, а хотя бы продержаться до приезда «скорой». Потом — стрельба. Пистолет и автомат. А в завершение — кросс в полной боевой выкладке… — Сергей покосился на девушку и, сохраняя полную серьезность в голосе, уточнил: — …На руках.
— Это круто. А ты умеешь?
— А как же!
Он ловко встал на руки, прошелся вокруг Марины и вернулся в исходное положение.
Из кустов вдруг раздались аплодисменты, и на дорожке появился Паленов-младший.
— Здорово у тебя получается… А еще на чем-нибудь можешь ходить?.. Мариш, это и есть твой рабочий? Он, случайно, не из цирка?
— Рома? — удивилась девушка и бросила встревоженный взгляд на Сергея. — Откуда ты взялся? Ты что, следил за нами?
— Парк, кажется, общественный… Если же ты насчет товара беспокоишься, то это — зря. За товаром Виталик присмотрит, так что убытка мы с тобой не потерпим. Между прочим, Маришка, с этим умельцем у тебя промашка вышла. Не из цирка он. Он — мент, а ментам на стороне подрабатывать запрещено. Их за это уволить могут.
— Рома, я тебя прошу, иди домой.
— А чего мне там без тебя делать? — пожал плечами Паленов, продолжая буравить взглядом Сергея. — Вот вместе и пойдем. А то соскучился я до колик.
— Послушай, мы же уже обо всем…
— Она тебе какие тапочки дала, рабочий? — перебил Марину Роман, с ехидной улыбкой обращаясь к Елагину. — Не кошачьи, часом? Если кошачьи, так у тебя тоже промашка вышла. Это — мои.
— То-то я смотрю, ты размяукался, — усмехнулся Сергей.
— Что ты сказал? — Встал в стойку Роман.
— Жизнь, говорю, прекрасна. Зачем же ее портить?
Ромка напрягся и сделал шаг вперед. Огненный шар заполнил его с головы до пяток. Обида, ревность, боль все сплавилось в одну пламенную страсть — уничтожить, испепелить соперника.
— Рома, прекрати! — Марина встала между парнями. — Не заводись… Сережа, пойдем! Нам еще в хозтовары успеть надо. — Ох уж эти женщины: умеют низвести до бытовухи души прекрасные порывы.
Она взяла Елагина под руку и хотела увести, но Паленов преградил им дорогу.
— Это не ты ли хочешь мне жизнь испортить? Ну попробуй!
— Да в том-то и дело, что не хочу, — спокойно покачал головой Сергей. — Ни портить, ни пробовать. Тебе же ясно сказали: иди домой. Или вон — на колесе покатайся.
— Сам вали! Иди другим ремонт делай! — Ромка вплотную придвинулся к Елагину. — Чего вылупился?! Сказал, вали отсюда! Дядя Штефан — полицай…
И для пущего эффекта ткнул Сергея указательным пальцем в грудь. Так всегда делают крутые герои в американских боевиках.
Однако на этом американский боевик для него закончился. Как для героя. Сергей ухватил парня за палец и резким движением завернул его вниз. Охнув от боли, Паленов припал на одно колено, а Елагин, не давая противнику опомниться, завернул ему руку за спину и крепко обхватил сзади за шею.
— Послушай, дружище! — так же спокойно проговорил он, не обращая внимания на безуспешные попытки Ромки высвободиться. — Если будешь плохо себя вести, то пойдешь туда, куда сочту нужным я. У тебя, вижу, память хорошая, так что соображай, куда именно. Но если будешь хорошим мальчиком, то сможем посчитать инцидент исчерпанным… Так как?
Паленов-младший не ответил, продолжая вырываться. Елагин еще сильнее сдавил ему горло.
— Ответа не слышу!
— Пусти, сука… — прохрипел Ромка, задыхаясь, не в силах пошевелиться.
— Другое дело. По глазам вижу, что понял.
Сергей отпустил соперника, который тут же упал на колени, не в силах отдышаться, и повернулся к Марине:
