Собравшиеся дружно зааплодировали.
— А что послал Господь? — поинтересовался кто-то. — Пиццу?
— Макароны, кажется… — осторожно заметил Уткин, стоявший ближе других к окошку раздачи.
— Темнота! — презрительно хмыкнул Пончик. — Макароны — это то, что ты нам варил. А в классической итальянской кухне это называется спагетти. Или «паста».
Уткин недоверчиво осмотрел содержимое своей миски, потом осторожно понюхал.
— Спагетти? А почему они темные, Ирина Леонидовна?
— Я их с соевым соусом варила. По специальному рецепту.
— Надо же… А пахнет почему-то ружейным маслом.
— Юрик, это у тебя от ревности обоняние нарушилось, — возразил Прошкин. — Разлучили с любимой кухней и отправили на позиции…
— На, сам попробуй!
Пончик понюхал макароны и поднял на Ирину растерянный взгляд. Очередь настороженно замолчала.
Ирина не подала вида:
— Я еще трюфелей добавила. Грибы такие…
— Знаем, — подал голос кто-то, — их со свиньями ищут.
— Ирина Леонидовна, а вы лучше сварганьте нам обычный борщ, а? — предложил Игорь Данилюк, по прозвищу Человек-желудок. — Без всяких трюфелей.
— Борщ? Так ведь овощи нужны. Свежие. И мясо.
— Да вы только скажите, какие и сколько. Мы скинемся, купим и привезем.
В «ресторанном зале» появился Новиков — похоже, он учуял признаки бунта на корабле.
— Чего митингуем?
— Степаныч, надо все же с кухней что-то решать! — Юрий протянул командиру миску. — Опять макароны с тушенкой да еще с трюфелями. Это даже не паста, это ж натуральный гуталин!
— Обещали повара нормального… — поддакнул кто-то из бойцов.
— Так, тихо! — повысил голос командир. — Вы что, дома? Или в кафе? Скажите спасибо, хоть это есть. В войну вон… сапоги варили, чтоб с голоду не подохнуть. А вам тут — пожалуйте, итальянская кухня! А с хорошим соусом и подметку от сапога сожрать можно.
— Чую, скоро и до подметок дойдет… — пробурчал себе под нос Уткин и добавил что-то нецензурное.
Ирина вышла из вагончика и присела на крыльцо, чтобы не слышать мата возмущенной общественности.
— Что, не понравилась ваша кухня, Ирина Леонидовна? — Незаметно подошедшая Асият кивнула в сторону кухни. — Ругаются?
— Да ну их… Что я, виновата? На складе только макароны, греча да тушенка. Тут не до изысков!
— А мне Пончик сказал, что вы в ресторане раньше работали. Хороший повар, он ведь и обычные макароны так приготовит, что от тарелки не оттащишь.
— Хороший повар — да…
Ирина оглянулась и наклонилась к Асият:
— Я тебе один секрет скажу, только ты меня не выдавай. — Она понизила голос: — Я действительно когда-то в ресторане работала. В итальянском. Только не поваром, а… бухгалтером. И готовить совершенно не умею. А сейчас на вещевом складе.
Она умышленно сообщила, где служит. Если наводчик в отряде, он может заподозрить, что Ирина выдает себя за другого — с кулинарией у нее действительно не зачет. И не исключено, начнет пробивать. А теперь весь отряд будет знать горькую правду. Асият поболтать любит.
А за своих, в Юрьевске, Ирина спокойна. Там, кроме Кленова, командира, и еще пары человек, никто не в курсе, что она контрснайпер. И это тоже сделано специально. Для безопасности. У убитых ею снайперов и других милых людей есть соратники и родня, готовые отомстить… Да и для новых заданий, типа нынешнего, реклама не нужна.
— Зачем же вас сюда прислали?
— Начальство… — презрительно фыркнула Ирина. — Раз, говорят, женщина, значит, к плите будь любезна. Или пиши заявление по собственному. Я бы, может, и написала, только где сейчас работу найдешь? Вот и поехала.
— Понятно… Хотите, я готовить буду?
— Ты ж знаешь, начальство запрещает… Слушай, а где тут черемши можно нарвать? Я, помню, в турпоходе в этих краях была, еще школьницей, и нас черемшой угощали. Вкуснотища!.. Хоть салат какой-нибудь им сделаю. Какое ни есть разнообразие, да и витамины.
— Ну, вы скажете, Ирина Леонидовна! — усмехнулась Асият. — Какая сейчас черемша? Черемшу зимой копают, из-под снега… Сейчас другие травы собирать надо. У нас тут чабрец растет, тархун растет. Халта, с ней пироги вкусные делают. Чаман даже есть. Чаман в гречку добавишь — без всякого мяса вместе с кастрюлей съедят. Хотите, я для вас наберу?
— Нет, Асенька, не надо.
— Тоже, как начальство, боитесь, что отравлю? Так хотела бы — давно б отравила.
— Нет-нет, что ты… Просто… В общем, закроют завтра ближние горы для посещения местным населением. До особого распоряжения. Из-за снайпера. Командир говорил сегодня утром на совещании… Лучше покажи, как эти травы выглядят, ладно? Я сама насобираю. А то действительно перед ребятами за стряпню свою неудобно.
* * *
Солнце палило нещадно, словно на экваторе. Ирина только десять минут как из лагеря вышла, а уже вся взмокла, футболку хоть отжимай. В такую погоду на море надо загорать, а не по горам с корзинкой шастать. Но тут уж, как говорится, кто что выбрал…
Она уже подошла к опушке леса, начинавшегося у подножия горы, как вдруг из кустов словно выросла фигура в камуфляже с винтовкой наперевес. Лицо воина было помазано черной краской, из банданы торчала пара веточек, делавших его похожим на северного оленя.
— Ручки вверх!
— Юра… — облегченно выдохнула Голикова, узнав Уткина. — Ты что, партизанишь?
— Мне-то по должности положено по лесам бегать. А вот вы куда направились, да еще и одна?
— Травок местных хочу насобирать, чтобы вас трюфелями больше не травить. Новиков велел питание улучшить. Что хочешь, говорит, делай, а чтоб не хуже, чем в Италии.
— А-а-а… Но я бы на вашем месте не рисковал. Басмачей здесь, конечно, нет, а вот на растяжку нарваться в два счета можете.
— Да я далеко не буду заходить.
— Так они далеко и не ставят. Далеко смысла нет.
Ирина окинула бойца оценивающим взглядом и кивнула на винтовку с оптическим прицелом.
— Ты что, снайпер?
— Типа того. Хочу гада выследить, а он постоянно позицию меняет.
— Зря стараешься…
— Почему это?
— У тебя оптика старая, бликует. При таком направлении солнечных лучей он тебя гораздо раньше заметит.
— А вы откуда знаете? — с подозрением посмотрел на нее доморощенный Вильгельм Телль.
— Так это каждый школьник знает. Время такое.
Кивнув на прощание, она двинулась в лес, спиной чувствуя пристальный взгляд Уткина.
Некоторое время она поднималась по склону, сверяя направление с приметами, которые описал ей Пониматкин. Лес подарил желанную прохладу, и идти здесь было легче, хоть и на подъем. Она не спешила, внимательно глядела под ноги и только минут через двадцать вышла к большому валуну, лежавшему на миниатюрном каменистом плато. Оглядевшись, заметила свежую зарубку на стволе старого дуба. Взяв по ней вектор, двинулась дальше и вскоре вышла к толстому буку, на котором также красовались две свежие зарубки — одна под другой.
