— То-то я гляжу, ты с москвичом спелся.
— Да очень надо… Он велел Елагина в камеру упрятать, для начала по «сотке».
[3]
Пребывание в камере, говорит, еще никому не повредило. Наоборот, задуматься заставляет. Пошутил даже, что Кибальчич, мол, в тюрьме реактивный двигатель изобрел.
— Ну и садился бы сам. И изобретал бы сколько влезет, — скривилась Светлана. — Зачем Сергея приземлять? Куда он денется?! Посылай ты его подальше… Кто он для тебя? Никто. Подумаешь, из Москвы. А ты независимое процессуальное лицо.
— Послать-то можно, но… — Краснов, словно пионер, застуканный сторожем в колхозном саду, уставился в пол. — Якобы у него полномочия… Демкин велел оказывать любое содействие.
— При чем тут полномочия, если есть закон?
— Свет, я тебя умоляю… Мы, кажется, не в Америке живем. А у нас — сперва полномочия, а уж потом закон. Хочешь ты этого или нет…
Воронова нехотя кивнула головой.
— Мне, честно говоря, все это нужно как клопу велосипед, — продолжил плакаться Краснов. — С убийством на Караванной геморроев хватает, все сроки вышли, а тут еще и это…
— А что с убийством? Ты ж говорил, там все в порядке, человека везут. Из Саратова, кажется?
— Из Самары. А ты что, не слышала?.. Его, пока из Самары везли, снова упустили! Опер и участковый. Вот уж точно — козлы… Вечером сели в поезд, обрадовались, что в купе больше нет никого, запихнули мокрушника на верхнюю полку, двумя парами наручников к стойкам пристегнули — за руки и за ноги, как на растяжке, — и понеслось. На закуске, как обычно, сэкономили, в кратчайшие сроки нажрались до розовых слоников. А мужик, пока эти охламоны печень тренировали, из обивки полки гвоздик выковыривал. Это уже потом обнаружилось… И гвоздиком, видать, наручники-то и открыл! Утром ребята очнулись. Лежат на соседних полках, руки у каждого в браслетах, а цепочки, мало того что друг за друга зацеплены, так еще и под столом пропущены, навстречу друг другу. Так что конвоирам не то что с полки не встать — нос не вытереть. Поняли, в чем дело, стали на помощь звать. Проводник прибегает. Те ему: так и так, мы, мол, из милиции, находимся при исполнении. А у самих рожи помятые и перегар на весь вагон. Проводник в ответ: я вас, граждане пассажиры, понимаю, но и вы меня поймите: не слишком вы похожи на славных защитников правопорядка, да еще и при исполнении. Документики предъявите, будьте добры! Как же мы тебе их предъявим, говорят, если у нас руки заняты. Документы в карманах, там же, кстати, пистолеты и ключи от оков. Доставай, проверяй и расстегивай быстрее, у нас особо опасный преступник сбежал! Проводник по карманам пошарил, а там, как ты понимаешь, ни удостоверений, ни пистолетов, ни ключей, ни бумажников с командировочными удостоверениями… Он их на всякий случай расстегивать и не стал. Так и ехали до ближайшей станции. А там, пока разбирались, кто они да что, пока с нами связывались, пока информацию давали по маршруту движения поезда, почти сутки прошли. Вот, в обед депешу получил: «Принятые меры розыска преступника по горячим следам положительного результата не дали…» Хороши «горячие следы», а? Никто даже примерно сказать не может, когда тот с поезда соскочил.
— Н-да, — вздохнула Воронова. — Наш ответ Задорнову… Ну а ты-то тут при чем?
— Я — крайний, дело-то мое… «Не сумел должным образом организовать и проконтролировать транспортировку подозреваемого по месту проведения следственных действий…» Или что-нибудь в этом роде. Демкин велел завтра с утра план мероприятий по розыску — ему на стол. А тут еще этот Елагин…
Светлана сочувственно помолчала и вдруг предложила:
— Жень, ну хочешь я Елагина себе заберу? В смысле — дело. Тебе сейчас и вправду не разорваться, а у меня пока ничего горящего в производстве нет. С Демкиным договорюсь.
— Ты что — серьезно? — обрадовался Краснов. — Слушай, Свет, если так, то с меня горячий поцелуй и кружка пива. Клянусь собственным здоровьем, которое у меня одно, и другого на складе не выдадут!
* * *
— Ну-ну, дальше!
— У забора я его догнал, — продолжил Сергей. — Приказал лечь и положить руки за голову. Он вроде сперва нагнулся, руками в землю уперся. Я думал — ложится. А потом — раз на ноги, и в руке — булыган. Кричу — «брось», он не реагирует. Я и выстрелил. Статья шестнадцатая закона «О милиции» позволяет. Целился в плечо, но он отклонился, ну и…
— Шестнадцатую статью вы все хорошо знаете, — со злой иронией в голосе заметил Журов, — чуть что — сразу «шестнадцатая»… Так ты утверждаешь, что не разглядел, кто это?
— Сразу — нет. Только потом, когда он упал.
— Странно получается. Сам говоришь, что Роман к тебе лицом повернулся. Вы находились в нескольких метрах от забора, огораживающего сортировочный парк. Парк этот прекрасно освещен в ночное время. Книгу читать можно! А ты человека узнать не можешь.
— Я лицом к прожекторам стоял, против света. И у него капюшон надвинут был. И бейсболка.
— Скажите, Сергей Сергеевич, — подала голос заполнявшая протокол Воронова, — а почему вы решили, что этот человек с места происшествия убегал? Это ведь мог быть посторонний. Мало ли кто по путям шатается…
— В такое-то время? — возразил Елагин. — Место глухое. Кроме того, нас заранее по рации предупредили, что объект в нашу сторону пошел. Приметы совпадали. Рост, одежда… И двигался он от пустыря. А железнодорожники специальный жилет носят, их ни с кем не спутаешь.
— Понятно. И еще… Как вы объясните, что на месте происшествия не обнаружена гильза? Вы ее, случайно, не забрали?
Воронова специально задавала вопросы, которые все равно рано или поздно пришлось бы задать. Лучше сразу поиграть в объективность.
— А смысл? Это не меня надо спрашивать, а тех, кто искал. Там словно табун прошел… Затоптали всё.
Сергей явно занервничал. Их с Кленовым версия могла рассыпаться из-за какой-то гильзы. По уму, надо было не булыжник подкидывать, а гильзу.
— Ладно, оставим пока гильзу… — поморщился Журов. — Расскажите, в каких отношениях вы были с Паленовым? Знали его раньше?
— Вообще-то, товарищ подполковник, — заметила Воронова, — допрос веду я. Если хотите задать вопрос — спросите разрешения. — Она повернулась к Журову и посмотрела тому прямо в глаза.
Журов усмехнулся, словно авторитетный палач, которого жертва попросила отпустить ее на поруки.
— Светлана Петровна… Вам же Демкин все объяснил… Если надо, объяснит еще раз… К тому ж вам никто не мешает занести в протокол меня как участника допроса. Я с удовольствием распишусь. — Журов повернулся к Елагину: — Ну так что? Вы знали Паленова?
— Ну не то чтобы знал… Задерживал пару раз в «Гамаке» — в смысле в парке — за торговлю контрафактом. Диски пиратские.
— И все?
