— И кто предлагал документы? Неужели немцы? — спросил
Фрезер.
— Судя по всему, да. Но я думаю, что они связаны с русскими.
— Почему они тогда не предлагают их своей разведке?
— Поставьте себя на их место. Они живут в Германии, пытаются
ничем особенным не выделяться и вдруг сообщают своей разведке, что имеют такой
материал. Да еще по Прибалтике. Зачем немецкой разведке его покупать? Она
просто задержит всю эту подозрительную компанию бывших русских и немецких
разведчиков и отнимет документы на вполне законных основаниях. Нет, они
правильно сделали, обратившись к американцам. Те заплатят гораздо больше.
— А у самих русских нет копии этих документов? Может, они не
имеют уже никакой цены? — предположил Фрезер.
— Эти документы срочно готовились летом девяносто первого
года. Тогда в Вильнюс за ними выехала специальная группа КГБ СССР. Они должны
были вернуться в Москву двадцатого августа. Вы помните, что произошло в Москве
девятнадцатого и двадцатого августа?
— Помню. — Фрезер был специалистом по Советскому Союзу и не
мог забыть именно это число. Тогда казалось, что вся мировая история подвешена
на какой-то маятник и от того, как именно он качнется, зависели судьбы
миллиардов людей от Токио до Лос-Анджелеса.
— Документы тогда не пришли в Москву? — понял Фрезер.
— Вот именно. Они просто исчезли, растаяли в воздухе. Тогда
арестовали председателя КГБ Крючкова, на следующий день с работы сняли его преемника
генерала Шебаршина. В обстановке подобного развала были утеряны и документы по
«агентуре центрального подчинения». Это очень важные документы, Фрезер.
Фактически там собраны фамилии и клички всех «агентов
центрального подчинения», остающихся в Литве. А это не дешевые бармены или
вокзальные проститутки, годившиеся в полицейские осведомители. И не чиновники
министерств, которые могли давать информацию своих ведомств. Там речь шла об
очень крупных политиках, министрах, депутатах. Если Москва получит этот архив и
сумеет его правильно использовать, в Вильнюсе снова будет восстановлена «пятая
колонна» русских.
— Я не совсем понимаю, сэр, — осторожно спросил Фрезер, — у
них же наверняка остались донесения сотрудников, которые с ними работали. Зачем
им в таком случае архив? На агентов можно выйти и без него.
— Вы забываете о конкретной ситуации, Фрезер, — поучительно
сказал Страус, поднимая указательный палец правой руки. — Во-первых, там
практически не осталось прежних кадров. Вы лучше меня знаете, как старых
коммунистов выгоняли из центрального аппарата и как там избавлялись от лучших
работников. Во-вторых, несколько изменилась обстановка. Раньше работать на КГБ
считалось престижным и нравственным. А в независимой республике приоритеты
несколько поменялись.
Теперь это самый большой позор для любого политика, и они
все открещиваются от сотрудничества. Вынудить их снова работать на российскую
разведку практически невозможно. Есть только один выход в таком случае. Найти
непосредственные расписки самих агентов с их личными заверениями в преданности
тогдашнему КГБ.
Понимаете? То, от чего никто не сможет отказаться.
Фрезер кивнул. Страус, как обычно, говорил четко и
убедительно. Именно эти качества помогли ему стать начальником отдела.
— И, наконец, не менее важно третье обстоятельство. —
продолжал Страус. — После принятия в НАТО восточноевропейских государств наступает
очередь и Прибалтики. Нас очень интересует, кто может стать нашим союзником в
Литве, с кем мы будем иметь дело. Но точно так же этот вопрос волнует наших
германских коллег. Я уж не говорю про американцев. Если они опередят нас и
сумеют достать эти документы… — он покачал головой, — это практически будет
означать, что Литва, и без того испытывающая сильное влияние Германии, станет
страной, управляемой исключительно немцами. Или американцами. Ведь заставить
работать агентов под угрозой разоблачения они наверняка смогут. А мы просто
потеряем наше влияние в районе Балтийского моря.
— Я все понял, сэр. Вы, как всегда, рассказали все точно и
емко, еще до того, как я успел ознакомиться с документами.
— Вы, как всегда, врете, — усмехнулся Страус. Он не умел улыбаться,
только усмехался. — Просто хотели мне польстить и, зная мой характер, заставили
меня рассказать вам все еще до того, как вникли в суть того дела. Я вас,
хитреца, насквозь вижу.
Фрезер улыбнулся в ответ.
— Ну, раз вы все понимаете, тем лучше, — сказал он, не теряя
самообладания. — Вам нужно встретиться с человеком, который предлагает эти
документы. Он будет считать вас американцем, не надо его разубеждать. Главное —
достать эти бумаги. Не особенно торгуйтесь, мы готовы заплатить за них любую
приемлемую сумму, лишь бы документы попали к нам. Они нас очень интересуют,
Фрезер, вы меня понимаете? Очень, — подчеркнул он последнее слово. — Встреча
состоится через два дня в Гамбурге.
— Мне все ясно, сэр.
— Фрезер, — окликнул его на прощание Страус. Что-то в его
голосе заставило Дункана обернуться. — Я не сказал вам еще об одном
обстоятельстве. И тоже очень важном. Литовское правительство создало
специальный фонд для поисков своего исчезнувшего архива. И знаете, кому обещали
эти деньги? — Он не сделал эффектной паузы. — Дронго. — И добавил:
— Теперь вы не сомневаетесь, что у нас действительно нет
времени?
Глава 6
Он прибыл в Москву рейсом «Трансаэро». В последние годы эта
молодая компания стремительно завоевывала все новые позиции. И он любил летать
самолетами именно этой компании. Кроме прекрасного обслуживания, она отличалась
и своей кухней, а он чувствовал, как к сорока годам становится гурманом,
получая удовольствие от этого столь объяснимого порока.
В свою московскую квартиру Дронго приехал поздно ночью. Он
не был здесь несколько месяцев. Повсюду лежал тонкий слой пыли. Раздевшись, он
взял тряпку и начал наводить порядок. Потом принял душ. При этом он продолжал
думать о своем задании. Он понимал, что дело не просто в архивах маленькой
прибалтийской республики. Речь шла о возможности стабильного существования
Литвы в тех условиях постсоветского пространства, в которых ей предстояло
выживать.
Документы, предоставленные Хургинасом, подтверждали версию о
вывозе архива из Литвы в августе девяносто первого. Теперь следовало
внимательно проанализировать предстоящую работу, четко продумать план действий.
Документы из архива предлагали в Дюссельдорфе.
Следовательно, там не может находиться их основной владелец. Иначе он не
разрешил бы совершить сделку именно в Дюссельдорфе. Но он обязательно находится
в Германии: такие документы не возят через границу, даже если она проходит
внутри Шенгенской зоны. Значит, Савельев, если только это действительно он,
вывез документы в августе девяносто первого именно в Германию. Но почему в
Германию? Легче было бы спрятать их где-нибудь поблизости, на Украине или в
Белоруссии. Хотя нет, в августе менялась только власть. А развал страны
произошел позднее, и его закрепили в декабре беловежскими соглашениями. Значит,
Германия. Как же он тогда провез архивы через три границы? Германия?
Получается, что его там ждали надежное убежище и надежный друг, который помог
бы ему в первое время. Какой такой друг мог быть у полковника КГБ и его группы?
И почему именно в Германии? В августе девяносто первого… Полковник КГБ… Там в
это время находилось много военных, много офицеров КГБ. Все точно.
