— Не отношу. И еще несколько сот женщин тоже. А остальные
миллионы очень даже отношу. И их «главную муже-бабу» Хиллари Клинтон в первую
очередь. Мне не нравятся женщины, которые вмешиваются в дела своего мужа.
— Я всегда подозревал, что ты типичный бабник, — беззлобно
заметил Дронго, — у тебя и рассуждения настоящего самца. А может, женщина
просто хочет добиться успеха в жизни, занять свое место, доказать свое право на
самостоятельность.
— Если выяснится, что ты разделяешь точку зрения феминисток,
я умру прямо здесь, на бульваре, — шутливо схватился за сердце Маир. — Ты
посмотри вокруг, какие роскошные женщины. А мы гуляем вдвоем, как пара
гомосексуалистов.
— Мы идем в казино, — напомнил Дронго, — а что касается
женщин, то недавно моя знакомая объяснила мне мое собственное отношение к
женскому полу. Она считает, что интеллект подавляет все, в том числе и мою
сексуальность.
Интересная мысль, как ты считаешь?
Маир расхохотался.
— Тебе срочно нужна женщина, — убежденно сказал он. — Давай
вернемся в Канны. Я познакомился там кое с кем.
— В следующий раз. Не забывай, я здесь по важному делу.
— Ты так мне ничего и не сказал. Вы что-то ищете?
— Почти. Мне нужны некоторые бумаги, которые могут
находиться у людей, назначивших нам встречу в казино.
— Я думал, речь идет о спасении человечества или хотя бы
президента Ширака. А ты, оказывается, стал канцелярской крысой и собираешь
бумажки. Ты посмотри, посмотри туда. Какие женщины! — закричал вдруг Маир,
показывая рукой вниз, где у самого берега располагались многочисленные кафе и
рестораны.
— Мы идем в казино, — терпеливо напомнил Дронго.
— Честное слово, ты сошел с ума. Раньше ты таким не был, —
заметил Маир. — Когда ты получишь сегодня свои бумаги, я заберу тебя
куда-нибудь в Германию или Голландию. Там можно вызвать по телефону прямо в
номер потрясающих девочек.
— Мы должны перейти улицу, — предупредил его Дронго.
— Ты слышал, что я сказал?
— Слышал. Тебе сколько лет?
— Сорок четыре.
— А мне только тридцать восемь. Но иногда мне кажется, что
все семьдесят.
Может, слишком насыщенная жизнь, вмещающая в себя массу
впечатлений и поездок получилась чересчур концентрированной и я израсходовал
свои эмоции намного вперед?
— Ты серьезно? — спросил Маир тревожно. — Если тебе уже
ничего не хочется в тридцать восемь лет, то это очень плохо.
— Я этого не говорил. Просто с физиологической стороны
женщины уже волнуют меня гораздо меньше.
— Я уже об этом слышал. Тебе важны их душевные качества, — с
гримасой на лице заявил Маир. — Вот что я тебе скажу, дорогой. Я перепробовал
миллион женщин. Разных. Блондинок и брюнеток. Наших и не наших. Все они
одинаковые. Они любят принимать загадочные позы и доказывать, что читали Пруса
и Кафку. На самом деле в постели все они одинаково стонут, одинаково молчат и
одинаково кричат.
— Тебе никто не говорил, что ты циник?
— Опять? — поморщился Маир. — Скажи что-нибудь другое.
— По-моему, ты сексуальный маньяк.
— А по-моему, настоящий мужчина должен всегда думать о
женщинах. Это единственное, о чем можно мечтать постоянно.
— Тогда мечтай молча, — посоветовал Дронго, — и, пока мы не
придем в казино, постарайся говорить о чем-нибудь другом. Лучше скажи, что за
музей находится рядом с нашим отелем?
— Откуда я знаю! Ты думаешь, я хожу в музеи?
— Да, тут я был не прав, — согласился Дронго. — Вот и наше
казино. Паспорт у тебя с собой?
— Конечно. Они каждую ночь надувают сотню людей, а сами
боятся пустить к себе одного опытного игрока.
— Надеюсь, ты еще не попал в их компьютер как
неблагонадежная личность? — пошутил Дронго.
— Как тебе не стыдно! Я играл во всех казино мира. Меня
внесли в компьютеры как самого надежного игрока.
Они вошли в просторный холл. Касса размещалась слева от двери.
Справа находился гардероб, куда сдавали личные вещи. В кассе проверяли паспорта
и затем выдавали желтые билеты, стоившие семьдесят пять франков. Предъявив
документы и получив свои билеты, они направились в зал.
По всему южному побережью Франции в знаменитых городах,
раскинувшихся на Лазурном берегу, имелись казино и игорные залы. Не такие
знаменитые, как казино Монте-Карло или Лас-Вегаса, но в них кипели страсти не
меньше, чем в широко известных игорных залах городов, ставших символами
игорного бизнеса, который охватил все человечество.
— Надеюсь, здесь нам повезет, — пробормотал Маир, подходя к
рулетке.
Дронго пожал плечами. Он не любил рулетку. Здесь все
зависело от воли случая, от стихийного попадания нужного номера. Он предпочитал
блэк джек, в котором игрок оказывался почти на равных с крупье. Кроме того,
Дронго считал эту игру психологической и часто выигрывал небольшие суммы денег.
Однажды в Тбилиси, во времена, когда город с наступлением ночи погружался в
полную тьму, он зашел в открывшееся на проспекте Руставели казино «Сакартвело»
и выиграл тысячу сто долларов. В те времена зарплата людей не превышала
двух-трех долларов. И за такие деньги вполне могли убить человека прямо на
улице. Но он спокойно взял свой выигрыш и как ни в чем не бывало вышел на
улицу.
Ошеломленные служащие казино проводили его растерянными
взглядами. И только один из охранников успел поинтересоваться: «Откуда ты такой
взялся?» — но Дронго уже уходил, махнув рукой на прощание. Он вспомнил эту
историю, отходя от стола с рулеткой и направляясь к другому столу, где играли в
блэк джек. Здесь было не так много людей, а минимальная ставка равнялась ста
франкам.
Он разработал свою систему игры, при которой крупье нужно
просто сбивать с толку нелогичными действиями, чтобы тот не смог догадаться,
как именно сыграет сидевший перед ним клиент. На семнадцать Дронго просил
карту, а имея тринадцать, отрицательно качал головой. Обычная игра строилась на
логических действиях игроков, выдерживающих определенный стиль, к которому
крупье мог приспособиться. Но абсолютно нелогичные действия Дронго, а также его
феноменальная способность запоминать карты из нескольких колод и
приспосабливаться к манере игры самого крупье почти всегда приносили ему успех.
На этот раз за столиком рядом с ним расположился
темпераментный итальянец с живописной бородкой и закрученными усами. Здесь же
сидел мрачный южанин-француз с характерным голым черепом. Еще один нервный,
дергающийся тип непонятной национальности пристроился с самого края и
нерасчетливо ставил крупные суммы.
