— Какие же у вас предложения? — спросил Лозинский. Он
подчеркнуто часто называл Савельева на «вы». Впрочем, того не оскорбляло такое
вежливое недоверие.
— Мы не вернемся в Москву, — с вызовом сказал Савельев.
Семенов чуть шевельнулся, и Потапчук выхватил пистолет.
— Спокойно, — крикнул Савельев, — иначе мы перестреляем друг
друга! Я не собирался принимать таких кардинальных решений, — зло заметил
полковник, — наоборот, я считал, что мы можем использовать вас в качестве
прикрытия для нашего исчезновения.
— Исчезновения? — переспросил Потапчук, убирая оружие.
— Мы не собираемся возвращаться, — повторил Савельев. — А вы
наверняка предпочтете вернуться. Я прав?
Они молчали.
— Я спрашиваю, — повысил голос полковник, — я прав? Кто
хочет вернуться?
Опять молчание.
— Лозинский?
— Да, — чуть помедлив, произнес Лозинский.
— Потапчук?
— Да, — сразу ответил Потапчук.
Он прежде всего думал о больной жене.
— Семенов?
— Нет, — так же быстро воскликнул уже все решивший для себя
Семенов.
— Значит, я прав, — кивнул Савельев. — Тогда сделаем
следующее. Мы разгоним один из автомобилей и сбросим его с обрыва. В нем
останутся два трупа.
Конечно, не наши с Семеновым. Трупы сгорят, и их как
погибших в перестрелке с неизвестными нам людьми похоронят Лозинский и
Потапчук. Все документы сгорят в этом автомобиле. Про наши тела вы вспомните
только тогда, когда вас начнут допрашивать. Та же банда, которая убила
пограничников, напала на нашу машину, застрелив меня и Семенова. Думаю, никто
проверять особенно не станет.
Удовлетворятся вашими показаниями.
— А если трупы сумеют идентифицировать? — спросил осторожный
Потапчук.
— Не сумеют. Там, в Москве, такое творится, что они просто
не станут ничего проверять. За два дня трех председателей КГБ поменяли. Такого
даже в тридцать седьмом году не было. В общем, можете все валить на нас.
— Вы хотите взять с собой документы? — понял Лозинский.
— Да, эти документы — наше главное богатство. Мы забираем их
и уезжаем за границу. Я думаю, через год-два вся эта пена спадет и тогда снова
понадобятся такие профессионалы, как мы. Или наши документы. Вот тогда вы и
позовете нас вернуться с документами, которые мы сумеем правильно использовать.
Эти бумажки сейчас стоят не дороже туалетной бумаги. Через несколько лет они
превратятся в настоящее золото.
— Вы хотите инсценировать собственную гибель? — понял
Потапчук. — Чтобы все считали вас обоих мертвыми?
— Да, — кивнул Савельев, — это единственно возможный
вариант, при котором никто не станет искать документы, исчезнувшие вместе с
нами. А трупы у нас уже имеются, — показал он на второй автомобиль.
— Это интересное решение, — осторожно сказал Лозинский, — и,
по-моему, достаточно продуманное.
— Слава богу, — улыбнулся Савельев, — кажется, мы впервые
нашли общий язык.
— Вы не хотите возвращаться в Москву? — спросил Потапчук.
— Не хочу. Меня в лучшем случае посадят в тюрьму или выдадут
литовцам, а я не люблю однообразную жизнь. Тюрьма на меня плохо подействует, —
пошутил Савельев. — Кроме того, именно сейчас можно спокойно перейти
государственную границу. Уже через несколько дней сделать это будет просто
невозможно.
Лозинский посмотрел на Потапчука и кивнул. Полковник
Савельев, как всегда, продумывал свои планы идеально, обращая внимание на любую
мелочь.
Обернувшись, Савельев показал на второй автомобиль Семенову,
и тот, пройдя к машине, по очереди вынул оба трупа из багажника, перенес их на
переднее сиденье, размещая таким образом, чтобы они казались сидящими в
автомобиле в обычных позах водителя и пассажира. Лишь после этого он достал
автомат, снова внеся некоторое напряжение в среду своих напарников. Но он
быстро развернул автомат в сторону и дал длинную очередь по машине, намеренно
постаравшись попасть в бензобак. Автомобиль все никак не хотел гореть, и тогда
Потапчук, вынув свой пистолет, сделал несколько прицельных выстрелов в
бензобак.
Машина вспыхнула, и через минуту раздался глухой взрыв. Они
стояли и смотрели, как догорает автомобиль с останками трупов.
— Все, — подвел итог Савельев, — кажется, я только что умер.
Семенов подошел к нему.
— Чемоданы я сложил в багажник, но он не закрывается, —
доложил «ликвидатор».
— Ничего, — обернулся к нему Савельев, — стяни веревкой
багажник. Пусть думают, что мы типичные дачники, возвращающиеся после окончания
летнего сезона.
— Вам придется нелегко, полковник, — заметил Лозинский. —
Куда вы поедете без денег и без документов?
— Что-нибудь придумаем, — улыбнулся Савельев. — Давайте
подождем, пока догорит машина, и предадим трупы земле. Нам представится еще
возможность побеседовать на эту тему.
— Нам нужно тщательно все обговорить, — сказал вдруг
Лозинский, обращаясь к Потапчуку, и тот понял, что их товарищ окончательно
принял предложенный Игнатом Савельевым план.
Глава 34
Утром Дронго разбудил телефонный звонок. Открыв глаза, он
недовольно поморщился и поднял трубку.
— Ты еще спишь? — послышался голос Майра.
— Господи, — недовольно проворчал Дронго, — даже здесь ты не
даешь мне спокойно поспать. В чем дело? Что опять случилось?
— Ты посмотри на часы, — посоветовал Маир, — уже
одиннадцатый час утра.
По-моему, давно пора завтракать.
— Приятного аппетита, — сказал Дронго, собираясь положить
трубку.
— Не уходи со связи, — успел предупредить Маир.
— Что еще? — Дронго понадобилось определенное усилие, чтобы
окончательно проснуться.
— Сейчас внизу, в службе размещения, вами кто-то
интересовался. Я запомнил этого человека. Высокий, худой. Говорил по-английски.
Он спрашивал, кто остановился в ваших номерах.
Остатки сна исчезли моментально. Дронго поднялся, не
выпуская трубки.
— Опиши мне его.
— Я же говорю: высокий, худой, хорошо одетый. По-моему,
спортсмен, у него неплохая выправка. Спросил о вас и ушел. Я специально
смотрел, куда он направился. Он проследовал примерно по направлению к вокзалу.
— Спасибо, — поблагодарил Дронго. — Кажется, ты становишься
моим негласным помощником.
