— Какая глупость! — возмутился Иевлев.
— Кстати, я в Гамбург не приезжал уже несколько лет, —
ядовито добавил Дронго, — и поэтому списать на меня убийство вам никак не
удастся. Но вы не сказали, кто именно вам позвонил в Марселе. Хотя я могу и сам
догадаться. Это был не Савельев. Это Семенов.
Подполковник молчал.
— Я прав? — спросил Дронго.
Иевлев положил трубку. Дронго вытащил карточку, вышел из
телефонной будки, повернулся и быстро зашагал в сторону отеля. Едва он вошел в
здание «Негреско», как к нему подбежал портье.
— Для вас передано срочное сообщение, — сказал он,
протягивая телеграмму.
В ней было всего несколько слов:
«Будем сегодня вечером в Ницце. Стасюлявичюс, Хургинас».
— Ну вот, — сказал Дронго улыбающемуся портье, — только
этого мне и не хватало для полного счастья.
Глава 37
Остаток дня он пролежал в своей постели, размышляя почему-то
не о деле, которое должно было завершиться сегодня вечером. Он думал о Марианне
Олтмен, молодой красивой женщине, с которой он никогда не увидится больше и
которой так и не сможет ничего объяснить. Почему-то стало грустно. Не помогли
ни мелодичные заставки теленовостей Си-эн-эн, которые он всегда смотрел, ни
мультфильмы, демонстрирующиеся из «Останкино», ни развлекательные передачи
других программ.
Было тяжко и грустно. В это время сидевший в нем где-то
глубоко внутри рационалист подсознательно отмечал все моменты, которые могли
пригодиться в сегодняшней встрече.
Ровно в половине седьмого постучал Маир Касланлы. Дронго
открыл дверь и улыбнулся. Рядом с Маиром стояла красивая молодая женщина, очевидно,
скандинавка или немка.
— Познакомься, — гордо показал Маир, — это Эльза. Она
потрясающая женщина, мы познакомились два часа назад.
— Очень приятно, — кивнул Дронго, — проходите в комнату.
— Нет, мы торопимся. Хотим съездить в Монте-Карло, поиграть
там в казино.
В Ницце нам не повезло, может быть, повезет в Монако.
— Удачи! — пожелал Дронго.
— Тебе тоже, — откликнулся Маир. — Как там у тебя с твоей
красоткой? — тихо спросил он на прощание.
Дронго пожал плечами.
— Стареешь, — вздохнул Маир.
Эльза улыбнулась, и они исчезли в кабине лифта.
Дронго вернулся и заказал ужин в номер. В этот вечер ему не
хотелось спускаться в ресторан. В семь часов вечера позвонил Потапчук.
— Вы не хотите поужинать? — спросил уставшим голосом.
— Нет, я уже поел прямо в номере, спасибо.
— А я не догадался, — вздохнул Потапчук. — Знаете, я думаю,
напрасно я пустился на эту авантюру. Польстился на большие деньги. Ничего у нас
не выйдет.
Чувствую, все кончится плохо.
— У вас с самого утра плохое настроение, — заметил Дронго. —
По-моему, вам нельзя ездить на курорты, они на вас плохо действуют.
— Наверное. Мне не нравится ни это место, ни этот воздух. Я
тоже закажу ужин в номер. А через час мы с вами пойдем в казино.
— Хорошо. — Дронго уже хотел положить трубку, но услышал
голос Потапчука:
— Я только жалею, что не взял с собой оружия. Савельев с
Семеновым наверняка вооружены.
— В казино их с оружием не пустят, — попытался успокоить
напарника Дронго, но тот уже отключился.
«Странно, что он сегодня в таком настроении, — подумал
Дронго. — Впрочем, этого следовало ожидать. Видимо, встреча с бывшими коллегами
вызвала у него ряд ассоциативных воспоминаний, среди которых и его прежняя
работа, и умершая супруга».
Он поднялся, чтобы одеться. В дверь постучали. «Не комната,
а проходной двор», — зло подумал Дронго и открыл дверь. На пороге стоял
рассыльный.
— Вам письмо, — почтительно склонил голову служащий.
Дронго вынул десятифранковую монету, протянул ее
рассыльному. Взяв конверт, он открыл его, вынул записку и прочитал:
«Буду ждать вас в девять часов вечера».
Подпись отсутствовала. В данном случае она не требовалась.
Он знал, от кого письмо. Он догадывался о тех мотивах, которые двигали красивой
и очень избалованной богатой женщиной. Привыкшая получать все по первому
желанию, она не могла понять, что происходит. Этот нравившийся ей мужчина
сознательно избегал ее, не разрывая отношений.
Его отношение к ней вызывало недоумение. Как и всякая очень
красивая женщина, она привыкла к мужским восторженным взглядам и, впервые в
жизни встретив человека, не похожего на других мужчин, несколько растерялась.
Сам того не подозревая, своими постоянными отлучками и неслыханной апатичностью
он разжег нешуточный костер в ее груди. Она не могла не почувствовать, что
нравится ему. И от этого тем более выглядело странно, что он избегает ее,
предпочитая общению с ней беседы с разными гостями, приходившими к нему в
отель. И это интриговало и раздражало женщину, разжигая ее страсть.
До восьми еще оставалось некоторое время, и он, быстро
одевшись, вышел в коридор и направился к сюиту, в котором она остановилась. У
двери номера сидел один из телохранителей, с которым он сегодня подрался.
Увидев его, Дронго поднял руки.
— Добрый вечер, я хотел бы поговорить с мисс Олтмен.
— Ее нет, — грубо сказал телохранитель, с некоторым
любопытством разглядывая наглого типа. Он не мог понять, чем так понравился
этот стареющий и лысеющий боров его хозяйке. Правда, боров умел хорошо драться,
но в глазах хозяйки это был скорее недостаток, чем достоинство.
Дронго вернулся в свой номер. Взял конверт с фирменными
инициалами «Негреско», лист бумаги и написал небольшую записку.
«Мисс Олтмен, — значилось в ней, — вы прекрасная женщина, а
я всего лишь паяц, вынужденный исполнять свою роль. Еще раз прошу простить
меня. Но, к сожалению, и в десять часов я не смогу у вас быть». Подумав
немного, он не стал ставить подпись, чтобы не компрометировать женщину. И,
вызвав рассыльного, приказал отнести это письмо ровно без десяти девять.
Через несколько минут к нему постучал Потапчук, —
торжественный, чисто выбритый, в белой сорочке и темном костюме.
— Вы словно на свадьбу идете, — пошутил Дронго, не решившись
сказать — «на похороны».
Потапчук мрачно молчал. Они вошли в лифт, дверца
автоматически закрылась, кабина заскользила вниз. В холле им улыбнулся знакомый
портье, швейцар предупредительно открыл двери. Они вышли на улицу.
— Пройдемся пешком? — спросил Дронго. До казино было совсем
недалеко.
