– Уверен, он тоже не думал, что вот так сорвется. Я должен был заметить, что с ним происходит что-то неладное. Я был его лучшим другом. Но я был слишком поглощен собой и не видел то, что было прямо перед моими глазами. Если бы тогда кто-то погиб, их смерти были бы на моей совести.
В его глазах плескались боль и чувство вины.
– Так вот почему ты не считаешь себя героем? Но ведь ты герой, Брейден. В тот день ты спас чьи-то жизни. И если бы кто-то погиб, то не из-за тебя. Всю ответственность за свои действия несет Пит.
– Он больше не Пит. Он незнакомец.
– Мне очень жаль, что такое случилось с ним, но ты не должен винить себя. Невозможно знать, что творится в чужой голове.
– Я был его другом, – еле слышно произнес Брейден.
– Уверена, что ты был хорошим другом, но у каждого есть секреты. У каждого свои. И для меня ты герой. – Нежданные слезы затуманили ее зрение. – Теперь я в этом еще больше убеждена.
– Алекса…
– Нет, даже не пытайся меня переубедить.
– Ты не видишь меня таким, какой я есть.
– Прекрасно вижу, это ты запутался… И что бы ты ни делал в будущем, ты должен делать это ради себя. Я знаю, что тебе было важно пойти по стопам отца, но ты прав, ты должен прожить свою жизнь. Если бы твой отец был жив, он бы первый тебе это сказал.
– Не знаю. Он любил армию.
– Тебя он любил несравнимо больше. Ты читал мне его письма, помнишь? Он мог бы стать писателем, так прекрасно выражал свои чувства и свою любовь к тебе. Он подбадривал и поддерживал тебя. Я нисколечко не сомневаюсь в том, что он хотел для тебя самого лучшего. – Алекса умолкла, поняв, что неплохо бы разрядить напряжение. – Может, твой музыкальный талант от него.
Брейден, слушавший ее затаив дыхание, выдохнул.
– Не думаю, что он захотел бы поставить себе это в заслугу.
– Я все еще хочу услышать свою песню.
– Как-нибудь на днях, – неопределенно ответил он.
– Может, еще не поздно стать рок-звездой? Вот и твоя новая работа.
Брейден улыбнулся.
– Ты ведь не отстанешь.
– Просто мысль пришла в голову.
– И опять плохая. А как насчет тебя, Алекса? Ты объяснила, почему стала бухгалтером, но неужели это все, чего ты хочешь от жизни?
– Достаточно, – ответила она, жалея, что не в силах рассказать ему о своем сокровенном желании. – Сколько на свете наберется людей, которые любят свою работу?
– Может, лучше спросить себя, зачем тратить время на то, что не любишь?
– Затем, что я не могу обходиться без еды.
Брейден недоверчиво взглянул на Алексу.
– Деньги можно зарабатывать самыми разными способами. Иногда таким, что может накормить и душу.
– Как поэтично, – только и выдавила Алекса, чувствуя, как мурашки бегут вдоль позвоночника.
– Мой звездный час. Я хочу кое-что показать тебе. – Брейден схватил ее за руку.
– Что? Куда ты меня тащишь? – спросила Алекса, еле поспевая за ним.
– Увидишь. Доверься мне, тебе понравится.
12
К тому времени, как они свернули за угол и резко остановились перед магазинчиком, Алекса совершенно запыхалась. На витрине сияли кусочки цветного стекла, подсвеченные крохотными лампочками, а вывеска рядом с дверью гласила: «Дом стекла».
– Что это? – прошептала Алекса, зачарованная мерцающими стеклянными фигурками. Здесь были голуби и лебеди, совы и ястребы, и стеклянное деревце с тоненькими изящными веточками, на черном бархате сверкали ожерелья.
– Изделия из «морского» стекла. Думаю, некоторые из них – выдувные.
Алекса не могла произнести ни слова. Безмерная радость и невероятная печаль охватили ее одновременно. Это была ее мечта. Именно этим она всегда хотела заниматься. Но воплотил ее мечту кто-то другой.
– Кто этот художник по стеклу?
– Мэри Маллиган.
Алекса покачала головой, услышав незнакомое имя.
– Я ее не знаю.
– Ты когда-то называла ее повелительницей птиц.
Алекса с удивлением посмотрела на него.
– Женщина, которая каждый вечер кормила птиц на берегу?
– И собирала обточенное морем стекло. Ты всегда боялась, что она опередит тебя и найдет самые лучшие кусочки.
– Не зря боялась. Так и вышло.
– Мэри долгие годы делала фигурки в своем гараже, но для нее это было хобби. Половину своих изделий она просто раздавала, а несколько лет назад дочь помогла ей открыть этот магазин.
– Какая красота!
Алекса снова уставилась на витрину, и новая волна эмоций накрыла ее с головой. Ей казалось, что в стеклянных фигурках она видит свою жизнь, свои детские, так и не осуществившиеся мечты.
– Я не хотел тебя расстраивать.
Алекса сморгнула слезу.
– Нет, нет. Просто глаза заслезились. Должно быть, от ветра.
– Алекса, нет никакого ветра. – Брейден повернул ее лицом к себе, положил ладони ей на плечи. – Что с тобой?
– Странно видеть собственную мечту, осуществленную кем-то другим.
– У тебя еще все впереди. Мэри понадобилось сорок лет, чтобы открыть свой магазин.
– Интересно, приносит ли он ей доход, – вслух рассуждала Алекса. – Если посчитать, сколько она может создать украшений и за сколько их продать, вряд ли ей хватает даже на аренду помещения.
– Прекрати, – улыбнулся Брейден. – Забудь хоть сегодня о практичности. Просто получай удовольствие.
Глубоко вздохнув, Алекса оглянулась на витрину.
– Боже, Брейден, как же мне все это нравится. Спасибо, что привел сюда.
– Ну, не только ты склонна к психоанализу.
– Справедливо. Знаешь, кроме тебя, у меня нет друзей детства. Со всеми людьми из моего нынешнего окружения я познакомилась в колледже или уже будучи совсем взрослой, но среди них нет никого, кто знал бы мою семью до развода.
– И тебе не приходится с ними особо откровенничать.
– Да. Я просто Алекса, их знакомая, не более того. Они не спрашивают, почему я не делаю ожерелья из «морского» стекла. А если честно, если бы я упомянула, что хотела бы это делать, они, вероятно, сочли бы меня чокнутой.
– Значит, хорошо, что ты вернулась. Может, тебе необходим кто-то, кто подвергает сомнению твой выбор профессии.
– Замечательно. Спасибо тебе. Теперь я вернусь домой и начну думать, что моя работа невыносима. Прощай мой сладостный покой.
Брейден ухмыльнулся.
– В любой работе хорошо то, что всегда можно ее сменить. Твоя работа тебе не подходит.
