— Несчастный случай, — очнулась миссис Бэрроуфилд. — Экипаж сбил ее, когда она шла по улице. Бедняжка попала под колесо, но кучер даже не остановился, чтобы посмотреть, что с ней.
Миссис Бэрроуфилд многозначительно подняла пустой стакан, и мистер Фолкерк поспешил наполнить его портвейном — в бутылке оставалась самая малость.
— Вот вам эти кучера — наглости хоть отбавляй, и плевать им на тех, кто попадает им под колеса! — Ее явно сносило в смежные плоскости относительно магистральной темы переговоров. И явно влекло в патетическую тональность, благо был зритель и слушатель, в значительной степени сейчас зависящий от нее. Во всяком случае, ее ощущения были примерно такими, хоть она и не отдавала себе в том отчета.
— Так что там случилось с Тарой? — напомнил ей мистер Фолкерк.
— Ну что… Женщину принесли в дом, и я послала парнишку за доктором. В то время за приютом надзирал доктор Веббер… Он жил неподалеку, всего в трех улицах отсюда. Неприятный тип!.. Такой, знаете ли, самодовольный… Я его всегда с трудом переносила. — Она снова готова была взяться за проповедь и провозглашать правила, каковым, по ее мнению, сейчас мало кто следовал, и все беды земные проистекали именно из сего прискорбного обстоятельства.
— А что же… женщина? — проявляя недюжинное терпение, в очередной раз вернул мистер Фолкерк свою собеседницу в нужное русло.
— Я думала, она мертва, — покорно промолвила миссис Бэрроуфилд как ни в чем не бывало, так же легко отвлекшись от воспоминаний о ненавистном ей докторе, как она им предалась, — но та в скором времени начала стонать и метаться, и я вдруг поняла, что у нее начались схватки…
— Так вы что, не заметили сразу, что она беременна? — в состоянии крайнего изумления спросил мистер Фолкерк.
— Должна признать, нет. С годами я стала наблюдательнее, а тогда это ускользнуло от моего внимания. Вам трудно в это поверить? Но так бывает… Вдобавок на этой худышке было свободное платье, так что живота сразу и не разглядишь… Бывают такие фигуры у женщин… Как вам сказать… — Она приготовилась сформулировать какую-то сложную для нее сейчас мысль и мучительно подыскивала слова; этот умственный труд для нее был в этот момент почти физическим.
— И что потом?.. — История отчасти даже детективная, мысленно отметил мистер Фолкерк, но не дал рассуждениям собеседницы сползти в наблюдения над женским телом.
— Что потом? Прошло несколько часов, прежде чем доктор добрался до нас… То ли его не могли найти, то ли он сам не пожелал идти к нам… Не припомню, в чем там была загвоздка. Но я сделала все, что могла, и ребенок едва не появился на свет, прежде чем доктор ступил за этот порог.
Сказано это было с нескрываемой язвительностью.
— Надо сказать, отнесся он ко всему без особенного внимания. Вы же знаете докторов — не пошевелятся, если им не посулят за это большой куш. Ну, ребенка он все-таки достал.
Миссис Бэрроуфилд задумчиво потягивала портвейн с самого дна стакана — видно было, с головой погрузившись в прошлое.
— Раньше я ни разу не присутствовала при родах и тут пришла в настоящее замешательство. Замуж я так и не вышла, и своих детей у меня нет…
Мистер Фолкерк вежливо промолчал в ответ. Он припомнил, что к настоятельнице приюта всегда обращались из любезности «мистресс», соответствовало это ее положению или нет.
— Как бы то ни было, — продолжила миссис Бэрроуфилд, — доктор вручил мне ребенка, заявив следующее: «Этот будет жить, если вы о нем позаботитесь, а вот мать умерла».
— Он что же, не смог спасти ее?.. — напрягся мистер Фолкерк.
— Да он, по-моему, и не пытался, — хмыкнула миссис Бэрроуфилд, шумно повозившись в кресле. — Я и разглядеть-то бедняжку толком не успела, как за телом уже пришли. Помню только, что была она совсем молоденькой и не такой, как следовало бы ожидать…
— Это какой такой «не такой»? Что вы имеете в виду? — еще более насторожился мистер Фолкерк.
— Знаете… Если бы не тот факт, что никому, собственно, не было до нее дела, я бы точно решила, что это леди… Судя по облику, она явно была не из простых! Хорошенькая такая… с нежной кожей… рыжеволосая… Руки ухоженные, а не как у работниц… Аккуратные ногти… Да и платье ее стоило денег немалых, уж можете мне поверить…
— У вас сохранилось что-нибудь из ее вещей? — Интерес мистера Фолкерка к рассказу настоятельницы приюта с каждым ее словом все разгорался.
Миссис Бэрроуфилд сокрушенно покачала головой.
— Разве можно тут хоть что-нибудь сохранить? Зимой, в холода, детишки тащат все, что под руку попадется! А нижние юбки — если только они у нее были, в то время это, знаете ли, уже считалось немодным — наверняка разорвали на повязки. У этих чертенят вечно то ушиб, то синяк, то царапина или рана похуже…
— А больше не было ничего, что указывало бы на происхождение той бедной женщины?
— Насколько я знаю, доктор пытался выяснить, кто она такая, — приглушенным голосом, словно он шел из прошлого, отвечала миссис Бэрроуфилд. — Надеялся на вознаграждение, вот что я вам скажу! Он узнавал, не пропала ли по соседству какая-нибудь женщина. Но, поскольку за ребенком так никто и не явился, вряд ли ему удалось разыскать каких-нибудь ее родственников.
— А почему вы назвали девочку Тарой? — быстро спросил мистер Фолкерк.
— Вот об этом-то я как раз и хотела вам рассказать! — Миссис Бэрроуфилд поудобнее устроилась в кресле. Кажется, она поставила себе целью как можно дольше смаковать удовольствие от того, что ее так внимательно слушают. Не просто внимательно, а ловят каждое ее слово. Нечасто такое случается! Очень ей не хотелось упускать такого редкого слушателя, и она каждое слово будто пробовала на вкус. — Сумочки… при женщине… не было — а может, ее просто стащили. На улице. Когда она упала. Зевак набралось тогда пруд пруди! Но что я сразу заметила… — она сделала паузу для пущего эффекта, — так это то, что на ней не было обручального кольца! Выходит, она могла намеренно прийти сюда!..
— Так почему девочка была названа Тарой? — повторил вопрос мистер Фолкерк.
— Как раз об этом я и рассказываю, — ответно промолвила миссис Бэрроуфилд. — На шее у женщины… висел медальон! Возможно, вы сочтете меня сентиментальной… но я сохранила его, хотя, конечно, разумнее было бы продать: даже пара шиллингов может стать неплохим подспорьем в трудные времена, верно?..
— Пожалуй… вне всякого сомнения… Но могу я взглянуть на медальон? — в нетерпении спросил мистер Фолкерк.
Если он и был раздосадован излишней болтливостью миссис Бэрроуфилд, подогретой спиртным, и ее манерой разветвлять рассуждения, уходя далеко в сторону, перескакивая с темы на тему, то по виду его никак нельзя было об этом сказать. Джентльмен есть джентльмен…
С невозмутимостью наблюдал он за тем, как миссис Бэрроуфилд поднялась с кресла, нетвердой походкой подошла к секретеру и потянула один из ящичков. Со своего места мистер Фолкерк смог разглядеть кучу старых счетов, какие-то мятые ленты, расчески, куски ткани и множество прочих таких же никчемных вещей.
