– Нет-нет, все прекрасно! Не обращайте на меня внимания: иногда я, по-моему, немного схожу с ума...
– Вам это так идет!..
Видимо, так подумал и Альбер, пузатый и прославленный, метрдотель знаменитого ресторана, когда они появились на пороге. Он незаметно окинул молодую женщину оценивающим взглядом, нескрываемо повеселел и поздоровался с Альдо, как с хорошим знакомым, после чего провел пару к столику, стоявшему на самом виду в зале, который резное красное дерево, медь и красная кожаная обивка сидений превратили в шедевр стиля «модерн», Морозини прошептал:
– Графиня предпочла бы тихий уголок, Альбер!
– О, как жаль! Тем более что у нас не так много тихих уголков.
Альбер все же проводил их к угловому столику, и Таня с довольной улыбкой наконец уселась.
– А теперь я бы выпила глоточек шампанского! – вздохнула она, стягивая с рук длинные, выше локтя, черные перчатки.
Пока Альдо обдумывал меню, Таня рассеянно поглаживала то браслеты на левой руке, то бриллиант на правой, и, казалось, ее мысли снова унеслись куда-то далеко.
– Вы ведь действительно любите драгоценности, не так ли? – спросил Морозини, понаблюдав за ней несколько минут.
– Да, просто обожаю! Это самое прекрасное из всего, что создали земля и люди!
– О, как вы безжалостны к человеческому роду! Не хотите ли рассказать мне о тех драгоценностях, которые ищете?
– Хочу, но сделаю это позже, если вы ничего не имеете против. А сейчас... Знаете, мне весь день не терпится задать вам один вопрос: что вы сделали с той жемчужиной, которую я сегодня видела у Феликса? Вы так быстро ее спрятали...
– Просто снова убрал в сейф.
– Вы приносили ее Феликсу для того, чтобы он ее купил?
– Не совсем так. Чтобы показать ее.
– А кому она принадлежит? Она ваша?
– Нет, не моя. Что касается имени владельца, мне не давали разрешения его называть. Может быть, вам известно, что это один из законов нашей профессии: мы должны хранить тайну, если нас не освободят от этого обязательства. В данном случае этого не произошло.
– Как жаль! Я только мельком успела ее увидеть, и мне очень хотелось бы всласть ею полюбоваться. Я и не думала, что может существовать еще одна такая же огромная жемчужина, как «Peregrine». У нее есть имя?
– Да. «Регентша»!
– Мило...
Таня потребовала устриц, но, прежде чем приступить к ним, принялась осторожно поддевать вилочкой каждую устрицу на своей тарелке.
Это позабавило Морозини.
– Жемчуг ищете?
– Всегда может внезапно повезти. С одной моей подругой такое однажды случилось.
Зал постепенно заполнялся мужчинами во фраках и смокингах и дамами, усыпанными драгоценностями. Таня наконец решилась попробовать устриц, но, внезапно закашлявшись, закрыла лицо салфеткой и вскочила с места.
– Извините, – приглушенным голосом пробормотала она. – Я... я сейчас вернусь!
И так быстро убежала в туалет, что Альдо едва успел подняться с места, чего требовали правила хорошего тона. Нет, вечер явно не удался! Все решительно идет не так, как надо! Морозини тоже отодвинул тарелку, закурил и принялся ждать...
Ждать ему пришлось довольно долго, и он все сильнее нервничал. Докурил уже вторую сигарету, но Таня так и не появилась. Скорее раздраженный, чем встревоженный, он уже хотел пойти взглянуть, в чем дело, когда к его столику приблизился Альбер, который сообщил, что прекрасная спутница Альдо просит ее извинить, ей вдруг стало нехорошо, и, поскольку ее недомогание никак не проходило, она решила вернуться домой.
– Лакей остановил для нее такси, и она уехала.
– Но почему же не позвали меня, если ей стало так плохо?
Альбер кашлянул, явно смутившись:
– Собственно говоря, она уже довольно давно уехала, она и в туалет-то зашла только для того, чтобы вымыть руки и оставить салфетку мадам Иветте. Похоже, дама очень торопилась уйти. До такой степени, что машину предпочла ждать на улице... Я велю принести вашему сиятельству других устриц: эти уже нагрелись...
– Нет. Уберите только ее тарелку! Я не собираюсь за ней гоняться и намерен поужинать: представьте себе, Альбер, я проголодался!
– Если ваше сиятельство позволит, я признаюсь, что очень рад этому: ваше сиятельство слишком редко у нас появляется. Я лично позабочусь о том, чтобы этот ужин стал... незабываемым.
– До чего же любезно с вашей стороны, Альбер, но скажите, вы раньше видели графиню?
Метрдотель чуть наклонился к нему, понизив голос:
– Ее лицо из тех, которые трудно забыть. По-моему, она приходила сюда дважды несколько месяцев тому назад, и я почти уверен в том, что с ней был один из гостей месье Ван Кипперта, американского миллиардера, который сегодня появился незадолго до того, как графине стало нехорошо.
– Который же из них? – спросил Альдо, искоса поглядывая на указанный ему столик.
– Тот, что сидит напротив янки. Знатный испанец, марки д'Агалар. Он тоже, если верить слухам, очень богат...
– Что ж, вот для меня и развлечение! Спасибо, Альбер! Постараюсь отныне появляться у вас не так редко... – прибавил он, вовсе не собираясь выполнять обещание.
Альдо ел не спеша, наблюдая за группой человек в десять окружавших американца: там были несколько очень красивых увешанных бриллиантами женщин, явно прибывших из Соединенных Штатов, и незнакомые ему мужчины. Младшая из женщин, совсем молоденькая девушка, казалось, была подругой того самого маркиза, на котором Морозини и сосредоточил свое внимание: жгучий брюнет с темными восточными глазами, – должно быть, в его жилах текла кровь древних мавританских королей, – с резким профилем, презрительной складкой губ и волчьим оскалом вместо улыбки. Альдо тотчас определил свое впечатление:
– Красивый парень, но физиономия на редкость неприятная! И все же некоторым женщинам он наверняка должен нравиться...
Во всяком случае, в отношении девушки в платье из белого тюля можно было не сомневаться. Светлая блондинка с прелестными, по-девичьи хрупкими плечами смеялась в ответ на любое слово маркиза и буквально пожирала его глазами. Тем не менее трудно было себе представить, чтобы он говорил что-нибудь уж очень забавное!
Чуть позже, выходя из зала с сигаретой в руке, Альдо поманил к себе метрдотеля.
– Ваше сиятельство уже покидает нас?
– Да, Альбер, и ужин был во всех отношениях превосходный. Скажите, а что вам известно об этом маркизе д'Агаларе? Он женат?
– Нет. Он из тех, кто срывает цветок, вдыхает его аромат, потом бросает. Иногда, как говорят, еще и ногой раздавит. Из очень знатного рода, богат. Во всяком случае, к своим подругам он, по слухам, проявляет щедрость. Но все же я думаю, что он не прочь жениться на маленькой Ван Кипперт, а она, со своей стороны, кажется, совсем не прочь сделаться маркизой.
