Ничего другого им не оставалось. Адальбер расплатился с водителем, а Мартин тем временем вцепился в звонок, а потом вступил в переговоры с консьержкой, требуя открыть дверь.
– Я врач! – выкрикнул он. – Мадам Абросимова здесь живет?
– Третий этаж направо! – ответил сонный голос. – И постарайтесь не так вопить, не то перебудите мне весь дом.
– Постараюсь.
Из-за сверкающей медью двери квартиры графини тоже не доносилось ни звука. Адальбер позвонил раз, другой, потом снова и снова, но никто не откликался.
– Может, верная служанка все еще празднует русскую Пасху? – проворчал он. – Но мне как-то тревожно оттого, что никто не отвечает. Надо бы выяснить, что произошло с графиней и, само собой, с Морозини!
Продолжая говорить, он взглядом примеривался к двери, определяя ее прочность. Как и все двери в богатых кварталах, она была сделана на совесть, высадить такую нелегко. Но он не успел со всех сторон обдумать эту проблему: Мартин, запустив руку в один из своих обширных карманов, вытащил оттуда ножик со множеством лезвий и принялся трудиться над замком. Адальбер, достаточно искушенный в деле открывания чужих дверей, как истинный знаток, залюбовался точными и мягкими движениями молодого человека. Всего за несколько минут тот добился желаемого результата, и они смогли проникнуть в прихожую, где сразу нашарили на правой стене выключатель. В двух бра из фальшивого хрусталя, висевших по обе стороны большого зеркала, возвышавшегося над позолоченным деревянным столиком с выгнутыми ножками, вспыхнул свет.
Упершись руками в бока, Мартин оглядывался кругом.
– До странности тихое местечко, если учесть, что совсем недавно здесь разыгралась драма! – заметил он.
– Кроме того, у меня такое впечатление, что здесь нет ни души! – откликнулся Адальбер, который, нахмурившись, уже шагнул в гостиную.
Когда он зажег свет, его взору представилась удручающе банальная реальность: ни малейших следов беспорядка. Даже ваза с ирисами на легком круглом одноногом столике была на месте, и ни капли воды из нее не вылилось. Часы на камине мирно и невозмутимо отсчитывали секунды.
– Или ваш парень – попросту дух, – сказал присоединившийся к нему Мартин, – или тут потрудился домовой. Вы вполне уверены, что здесь что-то вообще произошло?
– Я уверен только в том, что слышал по телефону, и уверен в месте – этом самом! – куда зазвали Морозини. Что вы хотите, чтобы я вам сказал еще? Давайте осмотрим остальные комнаты!
– Глянем, не валяется ли в ванной труп, не торчит ли из плиты обгоревшая нога или не валяется ли на столе в луже крови огромный нож?
– Вы слишком молоды для того, чтобы знать Ландрю, – буркнул Адальбер, – не то я подумал бы, что это одно из ваших главных увлечений. Надо же, какое воображение!
– В моем ремесле без этого не обойтись!.. О, идите скорее сюда! Смотрите!
Открывая двери одну за другой, журналист добрался до спальни, где даже не пришлось зажигать свет, потому что у изголовья горела лампочка под розовым шелковым абажуром, и в этом мягком освещении их взглядам явилась графиня Абросимова. Раскинувшись на белых шелковых простынях в нескромной кружевной сорочке, рассылав свои роскошные черные волосы, Таня крепко спала, и поза ее была до того грациозной, что Мартин невольно выругался сквозь зубы:
– Черт возьми! До чего хороша куколка!.. Похоже, я славно придумал, назвавшись доктором! Выслушивать и выстукивать такую пациентку – одно удовольствие! Эй, а вы что там делаете?
– Вы же видите: я ее бужу! Этой хорошенькой куколке, как вы изволили ее назвать, есть о чем нам порассказать!.. Вернее, я пробую ее разбудить...
В самом деле, для начала он осторожно положил руку на плечо молодой женщины, но, не добившись никакого результата, принялся довольно грубо ее трясти.
– Ничего не получается! – констатировал он, отпуская Таню, которая при этом безвольно откинулась вновь на шелковые подушки. – Она, должно быть, приняла снотворное...
– И, должно быть, сильное! – отозвался Мартин, склонившись над графиней и приподняв ее нежное веко. – Да она накачана наркотиками! – прибавил он, выпрямляясь. – И готов спорить на что угодно, что проснется еще не скоро! Что будем делать?
– Понятия не имею, но мне все-таки хотелось бы, чтобы она объяснила, куда подевался Морозини.
– В любом случае, здесь мы его не найдем!
– Тогда где же он? – спросил Адальбер, охваченный одновременно и гневом, и тревогой.
Журналист только плечами пожал:
– Мне-то откуда знать? Может быть, в Сене, как этот бедолага Васильев... Или еще где-нибудь. Кто знает?
– Легко вам высказывать такие дурацкие предположения! – бросил Адальбер, которого внезапно охватило непреодолимое желание поколотить журналиста. – Но это мой друг... и мне необходимо, слышите вы, необходимо выяснить, куда он мог подеваться!
– Успокойтесь! Я прекрасно вас понимаю, но нам совершенно незачем оставаться здесь. И даже больше того – нам лучше отсюда убраться. Завтра я под каким-нибудь предлогом начну расследование на этой улице, порасспрошу жильцов этого дома и дома напротив...
Адальбер устало провел по глазам рукой, потер переносицу, как делал всегда, когда его что-то смущало.
– Вы правы! Простите меня! – Мне нечего вам прощать...
Ради очистки совести они еще раз обошли всю квартиру, снова попытались разбудить Таню, но, как и сказал Мартин, просыпаться она в ближайшее время явно не собиралась. После чего вышли, старательно закрыв за собой дверь. И, оказавшись на площадке, застыли. Внизу кто-то вошел в лифт и сразу же стал подниматься. Этот кто-то явно хорошо знал дом, поскольку не стал включать свет на лестнице. Мартин схватил Адальбера за рукав.
– Это, наверное, служанка! – прошептал он. – Давайте поднимемся на один пролет!
Затаившись на следующей площадке, они и в самом деле увидели, что лифт остановился на четвертом этаже и оттуда вышла какая-то темная фигура. Это действительно оказалась Тамара, они разглядели ее при свете лампочки, которую женщине пришлось зажечь, чтобы попасть ключом в замочную скважину. Дверь за ней захлопнулась с глухим стуком.
– Теперь смываемся! – сказал Мартин Уолкер. – Завтра я приду снова и расспрошу ее.
– Интересно, как это у вас получится, если она только по-русски и говорит?
– Я достаточно хорошо знаю русский для того, чтобы с этим справиться. Иностранные языки – моя страсть. Идем!
Пренебрегая стоявшей на четвертом этаже стеклянной кабиной лифта, они бесшумно спустились по лестнице, покрытой ковром, заглушавшим их шаги, и через несколько минут уже стояли на тротуаре. Ночь близилась к концу, появились первые дворники с метлами. Мартин с Адальбером молча дошли до площади Трокадеро, где и расстались.
