— Теперь вы в свою очередь непременно должны рассказать мне о моих владениях, — предложил граф.
— С удовольствием, — согласилась Сиринга.
Спустя некоторое время граф неожиданно спросил:
— Скажите, мисс Мелтон, у вас есть еще родственники?
Сиринга отрицательно покачала головой:
— Отец рано лишился родителей, а родители моей матушки порвали с ней из-за того, что она без их ведома обвенчалась с моим отцом. Дедушка скончался вскоре после того, как ушла из жизни моя мама. После его смерти мы остались совсем без денег.
— Нет ли у вас кузин, тетушек или других дальних родственников? — осведомился граф.
— Боюсь, что нет, — ответила Сиринга. — Но даже если и есть, мне о них ничего не известно. — Она на минуту умолкла, но потом негромко добавила: — Вы, наверное, боитесь, что я могу стать… обузой для вас? Обещаю вам, милорд, я приложу все старания… сделаю все что могу, чтобы самой содержать себя.
— Но каким образом вы намерены это делать? Что вы умеете? Есть ли у вас способности к чему-то? — с серьезным видом спросил граф.
— Нет. Не считая того, что я получила скромное образование, я ничего не умею, вот разве что кататься верхом, — чистосердечно призналась Сиринга. — Как вы думаете, я могла бы объезжать лошадей? Мне говорили, что некоторые женщины работают в королевских конюшнях, они учат благородных леди красиво сидеть на лошади, даже если те не умеют хорошо кататься.
— Это не та работа, какую я бы посоветовал вам избрать, — решительным тоном заявил граф. — Надеюсь, мы что-нибудь придумаем, — успокоила его Сиринга. — Я не стану докучать вам, милорд, обещаю вам. Если вы пожелаете избавиться от меня, заприте меня в библиотеке.
Судя по улыбке, ее слова позабавили графа, а в следующее мгновение они въехали в массивные ворота поместья, по обеим сторонам которых застыли, словно часовые, каменные изваяния львов. Сами ворота венчал фамильный герб семейства Ротов. Все это выглядело весьма импозантно.
Ворота — лишь прелюдия, подумала Сиринга, к тенистой аллее с ее вековыми дубами и к самому замку. Кстати, вскоре показался и он, величественно возвышаясь в долине между зелеными холмами. Всякий раз, когда Сиринга видела замок, у нее перехватывало дыхание. Это было поразительной красоты здание с сотнями сверкающих на солнце окон, серебром отражавшихся в водной глади прудов.
— Вам нравится? — услышала она голос графа.
— Восхитительно! — вырвалось у Сиринги. — Каждый раз, когда я вижу это место, мне кажется, что оно стало даже красивее прежнего. Я нигде еще не бывала, и для меня на целом свете нет ничего прекраснее.
— Мне тоже так кажется, — с неподдельной искренностью признался Роттингем.
— Вы ведь наверняка вспоминали о нем, когда находились далеко от дома, — предположила Сиринга.
— Почему вы так думаете? — удивился ее собеседник.
— Я это чувствую, — бесхитростно ответила девушка. — Даже я, хотя и не имею к нему никакого отношения, часто думаю о нем. Когда мне бывает плохо или когда я чем-то напугана, стоит мне вспомнить об этом замке, как у меня тотчас становится легко и спокойно на душе.
Внутренний голос подсказал ей, что граф полностью разделяет ее мысли, хотя и хранит молчание. Он продолжал править лошадьми со сноровкой и ловкостью, которые не могли не вызвать у нее восхищения. Вскоре он остановил экипаж перед огромной входной дверью — вернее, перед ведущей к ней каменной лестницей, после чего, предложив Сиринге руку, помог ей спуститься на землю.
— Добро пожаловать в Кингс-Кип! — произнес он.
Сиринга улыбнулась в ответ. Глаза ее светились счастьем.
— Как замечательно… как восхитительно оказаться здесь… вместе с вами! — задыхаясь от волнения, воскликнула она.
Глава пятая
Заканчивая одеваться, Сиринга что-то напевала.
— Какой сегодня прекрасный день, Нана! — сказала она. — Сегодня нам предстоит много приятного!
— Вы хорошо спали? — осведомилась няня.
— Я заснула сразу, как только моя щека коснулась подушки, — призналась девушка.
Нана вздохнула. Пожалуй, это был вздох облегчения.
— Желаю вам хорошо покататься на Меркурии, дорогая, — сказала она. — Вы выглядите теперь намного лучше прежнего.
— Я и чувствую себя намного лучше, — с улыбкой призналась Сиринга.
Она с удовольствием вспомнила о грандиозном ужине, который подали накануне вечером, и о том, как замечательно было сидеть напротив графа в маленькой гостиной, в которой он любил проводить время, когда оставался один.
На стол одно за другим подавали изысканные яства, и, хотя Сиринга поначалу думала, что страшно голодна, очень скоро она поняла, что больше не сможет проглотить ни кусочка.
Граф с улыбкой наблюдал за ней, когда она с искренним сожалением отказалась от заливного из перепелов и десерта из лимона со сливками.
— Я обещал, что откормлю вас, — посетовал он, — но, похоже, мне это не удастся, если вы и дальше будете отказываться от каждого блюда, которое вам предлагают.
— Я и так слишком много всего съела, — ответила Сиринга, — и все было таким вкусным! Я представления не имела, что еда может быть такой восхитительной!
— Любое блюдо покажется вкусным, когда ты голоден, — улыбнулся граф и поведал ей историю о том, как в Индии он как-то раз долго блуждал по равнинам без еды и воды.
Сиринга поймала себя на мысли о том, что они весь день рассказывают друг другу разные истории.
Они прошли по всему дому, и Сиринга поведала графу все то интересное, о чем в свое время рассказывал ей полковник — про мебель, картины, изысканные предметы искусства, собранные Роттингемами за несколько веков.
В шкафу Голубой гостиной хранились часы, вделанные в кусок хрусталя, которые Карл I подарил сэру Ричарду Роту, прежде чем взойти на эшафот. На стене библиотеки висел портрет его сына, Карла II, написанный в дни его пребывания в Кингс-Кип.
В одной из комнат замка уютно устроился столик из дерева грецкого ореха, который королева Анна подарила графу Роттингему, а также медали, которых он удостоился за победу в поединке с Мальборо. Еще одной ценностью был портрет спящего первого графа кисти Моратти.
— Я правильно подумал, что вы знаете о моем доме больше, чем я сам, — признался граф, когда они вернулись в Зеленую гостиную, чтобы выпить чаю.
Сиринга ложечкой извлекла чайные листья из серебряного заварочного чайника, который в прошлом веке хранился под замком ввиду своей огромной ценности, и перелила бодрящий напиток в красивый серебряный чайник меньшего размера, подаренный графу Роттингему в годы правления Георга I.
К чаю были поданы пирожные, сэндвичи и крошечные булочки. Насытившись, Сиринга расположилась на ковре перед камином у ног графа.
