— Очень скоро вам откроется вся правда, — последовал безучастный ответ.
После этого мистер Ним извлек из кармана фляжку и поднес ее к губам. Карету наполнил крепкий запах дешевого бренди.
Сиринга испуганно забилась в угол, отчаянно пытаясь осмыслить происходящее. Между тем актер завинтил крышечку и спрятал фляжку в карман.
Только сейчас Сиринга поняла, что ее спутник старше, чем показался на первый взгляд. Он был в парике, а на его лице были видны следы грима.
Странно, и как только она приняла его за джентльмена! Ведь по его голосу и интонациям сразу было понятно, что человек этот говорит фальшиво, неестественно и напыщенно.
Она попыталась разглядеть хоть что-то сквозь щель закрытого окна. Они ехали по каким-то грязным незнакомым улицам.
Было уже очень поздно, но люди на улицах изредка встречались.
Неожиданно карета остановилась.
Они оказались в самом центре небольшой площади. Соседние дома выглядели запущенными и нежилыми. Окна были забиты досками, сточные канавы переполнены зловонными нечистотами.
— Почему мы здесь остановились? — испуганно спросила Сиринга.
— Здесь нас ждут, — туманно ответил бывший актер.
Его голос на этот раз прозвучал более уверенно. Теперь, когда дверца кареты открылась — это сделал соскочивший с козел кучер, — мистер Ним выбрался на мостовую и театральным жестом протянул своей спутнице руку.
— Пойдемте! — произнес он.
Сначала Сиринга решила не выходить из кареты, однако поняла, что в таком случае мистер Ним и кучер силой вытащат ее наружу.
Понимая, что выбора у нее нет, она приняла руку актера и вышла на улицу. Кучер тут же занял свое прежнее место и, хлестнув лошадей, умчался.
Сиринга огляделась по сторонам. Хотя на ее плечи был наброшен темный плащ, скрывавший вечернее платье, она понимала, что выглядит белой вороной в этом убогом бедняцком квартале Лондона.
На крылечках домов сидели мужчины и женщины в жалких обносках и не сводили с нее любопытных глаз.
Единственным источником света был уличный фонарь и несколько факелов. Возле тележки с улитками и моллюсками толпились оборванные босоногие детишки и несколько взрослых жутковатого вида. Заметив Сирингу и актера, они принялись бесцеремонно их разглядывать.
Неожиданно мистер Ним вытащил из кармана несколько предметов и сунул их в руку девушки.
— Держите! — повелительным тоном произнес он.
Она машинально взяла их и к своему изумлению поняла, что это золотые часы, толстый бумажник и булавка для галстука.
Она продолжала недоуменно рассматривать эти вещи, когда мистер Ним громко крикнул:
— Ты украла у меня кошелек! Ты обчистила мои карманы, воровка! Я сдам тебя в полицию! Не миновать тебе тюрьмы, злодейка! Держите ее, это воровка!
Его крики привлекли внимание людей. Любопытные выскочили из темных закоулков.
Пока Ним продолжал кричать, Сиринга увидела какого-то незнакомого джентльмена, одетого столь же изысканно, как и мистер Ним. Его сопровождали два человека в красных жилетах. Когда Сиринга посмотрела на них, джентльмен громко крикнул:
— Вот она! Это та самая женщина! Держите ее, держите!
Его спутники в красных жилетах устремились к застывшей от ужаса Сиринге, которая продолжала сжимать в руке вещи мистера Нима.
Ее лицо побелело от страха.
— Хватайте ее! Это воровка!
Повернувшись к сыщикам полицейского суда — Сиринга только теперь поняла, что это они, — коварный мистер Ним воскликнул:
— Слава богу, что вы пришли! Арестуйте эту женщину! Вы же видите, что у нее в руках мои вещи. Она украла у меня часы, бумажник и мою булавку для галстука, я купил ее много лет назад!
— Это… это ошибка, — пролепетала Сиринга, но никто не стал ее слушать.
У нее грубо вырвали из рук часы и бумажник. Затем сыщики подхватили ее под локти и потащили за собой.
Собравшиеся вокруг них люди принялись улюлюкать и выкрикивать оскорбительные замечания в адрес несчастной девушки.
— Прошу вас, позвольте… позвольте мне рассказать вам, ведь это неправда! — попыталась объяснить сыщикам Сиринга.
Но они уже дошли до закрытого фургона, стоявшего чуть дальше по улице.
Сирингу бесцеремонно затолкали внутрь, и она упала на пол. Вслед за ней в фургон забрались и оба сыщика, которые тут же уселись на грубо сколоченные деревянные сиденья по обе стороны двери. В следующее мгновение колеса загрохотали по булыжной мостовой. Кучер крикнул, требуя, чтобы ему освободили дорогу. Сиринга приподнялась с места, но тотчас села, с ужасом осознав, что находится в тюремной повозке.
Глава восьмая
Граф вернулся на Беркли-Сквер рано утром, когда солнце уже всходило. Он вошел в дом с таким лицом, что стоявший в дверях швейцар тотчас заподозрил неладное.
Отдав ему плащ и цилиндр, граф направился к лестнице, однако не успел он поставить ногу на первую ступеньку, как откуда-то из тени вынырнула женская фигура.
— Могу я поговорить с вами, ваша светлость? — обратилась к нему женщина.
Граф удивленно обернулся и, к своему великому удивлению, понял, что перед ним стоит няня Сиринги.
— Уже поздно! — бросил ей граф и положил руку на перила.
— Я бы сказала, что дело срочное, ваша светлость.
В голосе женщины слышались стальные нотки, и они не ускользнули от графа. Хотя первоначально Роттингем решил, что даже не станет ее слушать, тем не менее, не скрывая того, что раздражен, он повернулся и зашагал через вестибюль в сторону библиотеки.
Няня последовала за ним и, когда вошла, закрыла за собой дверь.
— В чем дело? — спросил граф с явным нетерпением в голосе. — Неужели это ваше срочное дело не могло подождать до утра?
— Я хотела бы спросить вашу светлость, — ответила няня, и в ее голосе прозвучал нескрываемый вызов, — что вы такое сделали с мисс Сирингой? — Граф не ответил, и няня продолжила свою гневную речь: — Порядочные люди так не поступают, милорд. Как так получилось, хотела бы я знать, что ее увезли из этого дома, даже не поставив меня в известность, и поэтому я не смогла сопровождать ее?
— Увезли из этого дома? — Голос графа был полон искреннего недоумения. — Что вы говорите? Мисс Сиринга наверху, в своей комнате.
— Ее там нет, милорд, — возразила няня. — Потому что, если бы она там была, разве стала бы я беспокоить вашу светлость в пять часов утра, надеясь получить от вас объяснения?
Граф с недоумением посмотрел на пожилую женщину, а потом сел за письменный стол.
— То есть вы утверждаете, что Сиринги наверху нет? — медленно спросил он, как будто слова давались ему с огромным трудом.
