— Сеси, — повторил Патрик, слезая с лошади, — я лису подстрелил.
— Хорошо, — нервно улыбнулась жена.
— Что-то случилось? — озабочено спросил он, мгновенно перестав улыбаться.
— Ничего.
— Сесилия, что происходит?
Поколебавшись мгновенье, миледи Вэндэр произнесла:
— Пат, ты окажешь мне огромную услугу, если мы сейчас займемся фехтованием.
— Что?!
— Ты не ослышался. У тебя есть шпаги?
— Нет, но у кого-то из гостей есть. Если хочешь, я могу за ними съездить.
Сесилия медленно кивнула и отвернулась. Мрачные, тоскливые мысли, тягучие как болото, одна хуже другой лезли ей в голову. Ей казалось, что она попала в трясину, которая слишком глубоко засосала ее, чтобы была хоть какая-то надежда на спасение. То, что она потеряла форму, было скверно, слишком скверно. Сейчас ей было необходимо проверить, сможет ли она фехтовать с прежней сноровкой. Но, даже не беря в руки оружие, миледи Вэндэр понимала, что силы уже не те, что раньше. Понимала, что годы бездействия и праздности лишили ее проворства и былой отчаянности.
Вскоре приехал Патрик со шпагами и кинул одну жене. Она не подхватила ее на лету, а, дождавшись, когда оружие упадет, подняла с земли. Сбросив с ног туфли, а с головы шляпку, приготовилась отражать выпады.
— Готова?
— Да, — мрачно выдавила она.
Ловко и быстро, чего не ожидала от него жена, Патрик бросился в наступление. Немного растерявшись и упустив нужный момент, она была оттеснена назад и теперь лишь защищалась. Сжав зубы и унимая учащенно бившееся сердце, Сесилия пошла в наступление. То, что она уже пять месяцев не брала в руки клинка, было заметно. Поединок шел на равных, но миледи Вэндэр прекрасно видела, что Патрик ей подыгрывал; от этого на душе стало еще гаже.
— Не помогай мне, — процедила она сквозь зубы, злясь на свою неповоротливость.
В этот момент позади сражавшихся послышались шаги. На мгновенье Сесилия обернулась, и в этот же миг острие шпаги коснулось ее груди.
— Я проиграла, — глухо произнесла она, — спасибо, Пат, что помог мне понять очень важную вещь.
Милорд Вэндэр поспешно отбросил шпагу и хотел обнять жену, но та отстранила его и, быстро натянув туфли и шляпу, села на коня и погнала его вглубь леса. Она гнала скакуна все быстрее и быстрее, ей хотелось забыться, хотелось не вспоминать унизительного поражения. Дело было даже не в этом, а в том, что муж ей подыгрывал. Ей! Это было хуже оскорбления, больнее удара. Сесилия с силой ударила коня, тот жалобно заржал и встал на дыбы. Не удержавшись в седле, наездница больно упала на землю. Тяжело дыша и стараясь унять приступ безудержного отчаяния, Сесилия схватила коня под уздцы и, быстро вскарабкавшись, погнала его галопом.
Подъехав к опушке, где уже сидели за плетеными столиками гости, Сесилия направилась к дамам. Вежливо поприветствовав женщин, она присела на свободное плетеное кресло рядом с сестрой мужа. Мангала, увидев, что волосы миледи Вэндэр всклокочены, придвинулась ближе и тихо, так, чтобы слышала только Сесилия, спросила:
— Что-то случилось?
— Нет, все в порядке, — хмуро отозвалась та, отворачиваясь, но тут же добавила, — спасибо за заботу, Мангала.
Мисс Вэндэр удовлетворенно кивнула, отмечая, что в этом году Сесилия стала отвечать ее требованиям миледи Вэндэр. Это уже не была та безумная разбойница, она стала настоящей леди. С подобающими манерами и степенными движениями, с нежным взглядом и сдержанной речью, Сесилия разительно отличалась от человека, которого когда-то именовали «грозой морей».
Глава 2
Вечером, когда большинство гостей разъехалось по домам, Вэндэры направились в оперу. Сидя в отделанной красным бархатом карете, запряженной четверкой белоснежных выхоленных лошадей, Сесилия без особого интереса поддерживала затянувшийся разговор Мангалы и Патрика. Неожиданно странная мысль пришла ей в голову. Чем больше она старалась ее отогнать, тем назойливее становилась эта мысль и тем печальней было на душе.
— Дорогая моя, — обратилась к Сесилии Мангала, — что с твоим лицом? Почему у тебя сегодня такое плохое настроение?
Зная, что никто ее не поймет, миледи Вэндэр промолчала.
— Может, ты плохо сегодня припудрила носик? — продолжала заботливо ворковать сестра мужа, отчего Сесилии становилось только тоскливей. — Ты сегодня на себя не похожа. Плохо выглядишь…
— Я выгляжу так, как последние три года, — тихо произнесла та. — А насчет моего лица… Может, ты забыла, но несколько лет назад люди Яна изрядно постарались испортить его! Сломанный нос заживал полгода.
— Сесилия, что случилось?! — вспылил муж.
Холодный и неприветливый взгляд Патрика заставил ее остудить огненный пыл. И от этого серая, вязкая тоска навалилась с новой силой. Не выдержав угнетающего состояния, миледи Вэндэр негромко заговорила:
— Так странно, ведь прошло всего несколько лет, а я так сильно изменилась.
Теперь Патрик и его сестра смотрели на нее колючими и отчужденными глазами. Особенно Патрик. Он осуждал ее, словно судья перед вынесением приговора.
— Я говорю, что три с небольшим года назад моя жизнь сводилась к постоянной войне, а сейчас… — она запнулась, не решаясь продолжать. — Знаешь, иногда у меня такое чувство, что Рыжей Мэри была не я, а кто-то другой.
Наступила тишина. Сесилия вздохнула и, стянув с правой руки перчатку, начала разглядывать синюю татуировку в виде якоря, разбивающего связанную в узел цепь. Медленно и тихо она добавила:
— Это да, пожалуй, шрамы — единственное, что связывает меня с прошлым.
Муж хотел что-то сказать, но в этот момент карета остановилась возле оперы, и услужливый лакей отворил дверцу. Трое мрачных господ покинули карету, обстановка в которой накалилась до предела. Семья шла молча, избегая взглядов и стараясь не выдавать внутренних волнений каждого. Пройдя по лакированному паркету холлов, Вэндэры заняли свою ложу. Вскоре началось выступление примы. Никто из Вэндэров не слушал ее, каждый был погружен в свои нерадостные думы. Когда затянувшееся представление было окончено, мисс Вэндэр направилась поговорить со своими друзьями, оставляя семейную пару наедине.
— Сеси, что происходит?! — требовательно обернулся к жене Патрик, — ты весь день сама не своя. И зачем ты подняла эту тему при Мангале? Ты знаешь, как болезненно она относится к твоему прошлому.
— Ты стесняешься меня? — с вызовом и легкой улыбкой осведомилась та.
— Ты знаешь, что нет.
— Тогда почему ты избегаешь говорить о моем прошлом?! Почему?!
— Сеси, прошу, успокойся, — примирительно улыбнулся милорд Вэндэр, оглядываясь по сторонам. — На нас смотрят.
— Значит, тебя больше волнует то, что о тебе подумают другие, а не твоя жена?!
