Я вновь подняла глаза, чтобы поймать воздушный поцелуй, и на
этот раз представила, как «мы в парке, на улице глубокая ночь; я чувствую, как
его слюна, смешанная с дождевой водой, смачивает мою промежность… его язык и
губы отчаянно ласкают мою плоть, пальцы мягко скользят внутрь лона».
Наконец, подошла и моя очередь досмотра. Я пробормотала, что
«декларировать нечего» - и торопливо направилась к карусели с багажом. Поскорее
бы! К счастью, мой чемодан был уже там. Я подняла его, поставила на тележку и
тут увидела Тьерри, который делал мне знак, что спускается вниз. Мне стало
жарко, я почувствовала ужасное возбуждение и не могла дождаться, когда окажусь
в его объятиях, буду вдыхать его запах, гладить вьющиеся волосы.
В тот момент, когда я уже подходила к автоматическим дверям,
последнему барьеру, отделяющему меня от Тьерри, какая-то женщина, толкнув,
опередила меня и даже не соизволила извиниться. Как только двери распахнулись,
она стремглав бросилась вперед, и я увидела Тьерри, открывающего объятия
навстречу обогнавшей меня невежде!
Я остановилась как вкопанная, ничего не понимая. Наверное,
со стороны могло показаться, что мне плохо, так как на меня сначала обеспокоено
смотрел, а потом начал приближаться какой-то полный мужчина в толстых очках.
Что этому типу от меня нужно? В своих очках он имел очень забавный вид.
Поношенная рубашка облегала его фигуру и выдавала внушительный живот, а жидкие
вьющиеся волосы добавляли облику изрядную долю нелепости и диковатости. В
какой-то момент он повернулся, и я обратила внимание на татуировку у него на
шее. Боже мой! Не будь я так тщеславна и надень я свои очки, то, наверное,
смогла бы подготовиться к встрече!
В тот момент я хотела только одного: чтобы лучезарная улыбка
стерла следы разочарования на моем лице. Ведь его лицо излучало саму нежность,
радость и восхищение. И потом, насколько бы смешным он ни казался, все же это
был мой Тьерри…
Подходящее кресло
Слава Богу, мне удалось припарковаться прямо перед входом в
здание. Это было хорошим предзнаменованием! Заглушив мотор, я глубоко вздохнул
и украдкой посмотрел на Веронику, которая сидела рядом. Она была погружена в
себя: наверное, старалась прогнать последние опасения. Наконец она с сияющей
улыбкой повернулась ко мне, осторожно приблизилась и приникла с многообещающим
поцелуем. Потом спросила:
- Ну что, ты готов?
Нет, по-прежнему не готов. Но отступать уже было некуда. В
конце концов, Вероника обещала, что опыт может быть очень увлекательным, нужно
только согласиться принять в нем участие. А после наслаждения, которое она
подарила мне вчера вечером, я охотно пойду на любое испытание. На самом деле, я
на многое готов ради Вероники. Даже на это. Поцеловав еще раз, Вероника
успокоила меня:
- Обещаю, все будет не так, как в прошлый раз. Стоит тебе
расслабиться, и ты достигнешь большего, чем даже можешь себе представить.
Чем я могу себе представить… Надо же такое сказать! Я
вздохнул, теперь уже от нетерпения, поцеловал Веронику, и мы вышли из машины.
Приближаясь к подъезду, она, как кошечка, прильнула ко мне и прошептала:
- Вспомни, о чем я говорила тебе вчера, и у тебя не
останется и тени сомнений…
Я последовал за ней по коридору, и вскоре мы оказались в
огромной, полупустой комнате с удивительно мягким освещением. Взглянув на
Веронику, я тут же понял, что она увидела его. Среди прочих предметов она
увидела то самое кресло.
На первый взгляд, кресло было самое обычное: из мягкой кожи
рыжего цвета, с чистыми строгими линиями. Сжав мою ладонь, Вероника
подтвердила: «Ну вот. Это оно». Посмотрев внимательнее, я все понял. Широкое
сиденье, солидные подлокотники, прочные ножки с железными кольцами, идеально
подходящими для кожаных ремней, высокая спинка, к которой было бы легко
привязать мои руки. Оно казалось самим совершенством, таким, как в самых
сумасшедших моих фантазиях. Поэтому, когда Вероника сказала мне: «Сядь и постарайся
расслабиться, а я займусь всем остальным…» - я беспрекословно повиновался…
Едва я успел опуститься на мягкое сиденье, как Вероника
стала приближаться ко мне поступью тигрицы, готовой броситься на свою жертву.
Она чуть-чуть расстегнула пальто, позволяя мне пока только бросить взгляд на ее
костюм для особо торжественных случаев: кожаный корсаж, соответствующие ему
длинные перчатки, чулки сеточкой, сапоги на шпильках, грозно стучащие по
мраморному полу… Но всем этим зрелищем я, вероятно, мог насладиться лишь спустя
какое-то время: для начала она приказала мне закрыть глаза.
Магия подействовала незамедлительно, погружая меня в океан
неги и сладострастия. Закрыв глаза, я очень хорошо представлял себе раздвинутые
ноги Вероники, заброшенные на подлокотники, ее руку, поочередно хватающую мои
запястья и привязывающую их к спинке кресла. Я множество раз видел этот жест,
сопровождаемый едва ли не кровожадным выражением на ее лице, и он неизменно
вызывал у меня чудовищную эрекцию. Когда она пыталась закрепить связывающие
меня веревки, я ощутил на своем лице касание ее груди. Взбухшие соски щекотали
мою щеку, потом придавили губы. Мне хотелось схватить их, мять, целовать и
кусать, но это было невозможно. Я должен был играть роль покорной жертвы,
беспомощного щенка, который ждал, когда его приласкает хозяйка. Вероника
отошла, конечно, для того, чтобы произвести свой очередной маневр. Кажется,
прошла целая вечность, пока она оглядывала меня с ног до головы, облизывая
острым язычком свои алые губы. Потом, одним ловким молниеносным движением она
стащила с меня брюки и с их помощью привязала мои лодыжки к прочным деревянным
ножкам кресла. Какое блаженство испытал, наконец, мой набухший член!
Освободившись от всех пут, он стоял по стойке «смирно» и был готов к любой схватке.
Потом я услышал стук каблуков: Вероника зашла сзади, слегка
опустила спинку кресла, так что я смог вытянуться на нем. Мои привязанные ноги
чувствовали себя довольно неуютно и даже испытывали боль, но я знал, что это
ощущение пройдет. Моя истязательница всегда находила средства, благодаря
которым я забывал о неудобствах - она прибегала к более сильным и изощренным
противоядиям…
Достав из сумочки маленькую плетку, Вероника стала хлестать
ею вокруг кресла в такт своим шагам. Теперь она раздумывала, какое наложить на
меня наказание. Мое тело пробирала мелкая дрожь, возбужденный член вздрагивал и
качался, словно флагшток на сильном ветру.
Корсаж моей повелительницы перехватывали между ног только
две тоненькие полоски ткани, и ей было бы достаточно оседлать меня, чтобы
исторгнуть из меня мощную струю. Но я знал, что она не сделает этого,
предпочитая томить меня ожиданием. Может быть, она поиграет ремешками плетки у
своей разгоряченной промежности. Какие же у нее намерения?.. Я представлял, как
своими пальцами, облаченными в черную кожу, она раздвигает нежную плоть; видел
ее золотистую бархотку, контрастирующую с черным цветом перчаток. Ее пальцы
теребят влажные губки, скользят ко входу в расщелину и исчезают внутри. Другой
рукой она переворачивает плеть, вводит толстую рукоятку в свою гостеприимную
пещеру и начинает двигать ею там вперед-назад. Дыхание Вероники становится все
более частым, груди выпрыгивают из слишком тесного корсажа, ноги подгибаются…
Мой член, столь же твердый, как рукоятка плети, хочет ворваться в ее тело и как
можно глубже затеряться в его складках… Мне остается только питать себя
фантазиями: вздрагивающая плеть, закрытые глаза Вероники, судороги, которые
проходят по ее телу, когда она, наконец, достигает высшей точки наслаждения. Не
вынимая рукоятку из себя, она, крепко сжимая бедра, приближается ко мне,
забытому рабу. Я ощущаю на шее и животе ее горячие поцелуи; ее упругая грудь
касается моего орудия, но вдруг она опять отстраняется. Я чувствую на себе ее
взгляд, в котором соседствуют лед и огонь желания, и тут же слышу удар хлыста.
Она бьет им по кожаному креслу, совсем рядом с моим обнаженным животом, потом
водит вокруг моего подрагивающего члена. Пьянящий запах этого орудия, запах
наслаждения Вероники действуют на меня как дурман… С ума сойти, как я хочу ее!
