Он представил ее собравшимся и указал ей место напротив,
затем подошел к ней, чтобы помочь снять плащ.
Сердце бешено стучало, но Жюли собралась с духом и, высоко
подняв голову, повернулась к высочайшим судьям во всем блеске самоуверенности…
Сначала она услышала легкое покашливание, потом присутствующие заерзали на
стульях.
Жюли внимательно оглядела аудиторию и поняла: с ней что-то
не так. Все сидящие - мужчины, равно как и женщины, со смущенным видом отводили
глаза. Воцарилась мертвая тишина, столь же тяжелая, как и оторопь Жюли.
В конце концов, одна дама сделала ей едва заметный знак бровями,
пристально посмотрев сначала на ее грудь, потом прямо в глаза. Жюли
почувствовала, что почва уходит у нее из-под ног. Сердцебиение усилилось, в
ушах начался шум. Она сглотнула и в страхе опустила глаза на свою блузку - ту
самую, излучавшую уверенность и профессионализм, которую одолжила ей подруга.
Блузку нейтрального белого цвета, идеально подходящего для собеседования, с
маленькими перламутровыми пуговицами… Белую блузку с отчетливыми следами
чьих-то пальцев прямо у нее на груди…
Амбивалентность
Ожидание казалось нескончаемым. Опять я опоздала! А ведь так
торопилась, чтобы прийти вовремя… Другая особа уже здесь и со спокойным видом
погружена в чтение. Но я-то знаю, что это спокойствие только внешнее:
безусловно, она пришла сюда по тому же поводу, что и я, а значит, не может быть
по-настоящему безмятежной! Впрочем, поднимаясь, она бросила в мою сторону
участливый, едва ли не сообщнический взгляд… и я тут же почувствовала к ней
необыкновенное расположение. Уверена, она испытывает сейчас то же самое. Тот
факт, что нам уготована одинаковая участь, меня немного утешал.
Понадобилось долгое ожидание, прежде чем мне разрешили
войти. Вызывавшая дама узнала меня и тепло, почти по-дружески, улыбнулась. Я нетерпеливо
вскочила и последовала за ней по узкому коридору к тому месту, которое вызывало
у меня столь противоречивые чувства. И воспоминания. Сколько воспоминаний! Боль
и удовольствие, страх и экстаз, и все это было даровано одним единственным
человеком.
Проходя мимо комнаты, в которой находилась моя случайная
соратница, я удивилась, не услышав ни стонов, ни криков.
«Привыкла!», - подумала я про себя и улыбнулась.
Наконец, мы достигли комнаты, которой предстояло стать
свидетелем моей уязвимости, беспомощности, моего освобождения и желания.
Молодая женщина, по-прежнему улыбаясь, вежливо забрала мою
сумочку. Она была довольно красива и обладала хорошей фигурой, что особенно
подчеркивало ее маленькое белое платье. Я знала, что она останется здесь с
нами, и мне это даже нравилось. Она будет находиться рядом, принимать живое
участие в происходящем, одобрять, комментировать, но, главное, сможет деликатно
направлять его в выборе «аксессуаров». А он до них ненасытен…
Эти размышления внезапно прервались: он был здесь. Тот, кого
я с таким нетерпением желала увидеть вновь, мой очаровательный палач, адресовал
мне неотразимую улыбку. Эта улыбка заставляла меня поддерживать нашу связь,
несмотря на постоянное, действующее на нервы ожидание, на которое он меня обрекал;
эта улыбка затмевала все вокруг, озаряла мои фантазии, преследовала в самых
смелых снах. Конечно, не одна только улыбка представляла ценность этого
мужчины: все остальное в нем не менее привлекательно, обольстительно и
совершенно.
Он престал передо мной гладко выбритым, в безупречной
одежде, от него исходил тонкий аромат одеколона. Но главное, он улыбался.
Улыбались даже его карие глаза: глаза ангела под длинными ресницами и идеально
очерченными бровями. Эти глаза светились радостью. Он счастлив меня видеть?
Предвкушает, что должно произойти? Я не осмелилась спросить. Знает ли он, до
какой степени я спешила оказаться здесь, сгорала от нетерпения видеть его, даже
зная, что для достижения блаженства мне предстоит мучиться и страдать по его
милости?
Мой взгляд бессознательно упал на маленький столик: на нем
лежали инструменты пыток, которыми он должен был воспользоваться. Я не в силах
была унять дрожь. Он пытался меня успокоить, что-то ласково объяснял - все
казалось бесполезным. Но ведь я знала, на что шла, поэтому и находилась здесь,
не так ли? Наконец, я вытянулась в кресле и отдалась в его руки.
Беспощадный свет лампы действовал на меня уничтожающе, но он
ему нравился, он не мог бы даже обойтись без него, поэтому я не протестовала.
Талант этого мужчины был достоин того, чтобы я шла на уступки… Мне оставалось
только закрыть глаза и, как обычно, предоставить все ему.
Он ласково спросил, как я себя чувствую. В ответ я могла
лишь кивнуть головой, но тут вспомнила, что спустя всего несколько мгновений он
совсем лишит меня дара речи, закрыв рот своей рукой в перчатке. Тогда я
заставила себя ответить настолько отчетливо, насколько у меня хватило сил:
- Спасибо, очень хорошо… но здесь довольно холодно…
- Это ненадолго, моя дорогая, сами увидите…
Загадочная улыбка. И все началось. Он наклонился, и до меня
донеслось его приятное свежее дыхание. Его рука приблизилась к моему лицу, и я
закрыла глаза, отдаваясь его ласкам.
От мягких и нежных прикосновений ладоней я совершенно
расслабилась. Пальцы осторожно дотрагивались, ощупывали меня… Я почувствовала
себя, наконец, удивительно спокойно и умиротворенно. Настолько спокойно, что
смогла проследить движения его руки на моей шее, вырезе блузки, под
бюстгальтером. Его ладони бережно, почти боязливо обнажали мою грудь. Я прекрасно
знала, что эта нежность не продлится долго, мужчина станет более решительным и
требовательным. Но вдруг он решил сделать паузу и оставил меня на несколько
мгновений одну: мы оба должны быть готовы перейти к более серьезным вещам. Меня
охватило благостное оцепенение, на волне которого исчезли все страхи и
беспокойства! Дыхание стало глубоким и размеренным, тело как будто онемело, но
это онемение было таким сладостным! Я продолжала ощущать на себе нежность,
которую он так щедро даровал мне перед своим исчезновением. Эта бесконечная
нежность распространялась по груди, животу; я представляла себе его ладонь в
перчатке, почти безличную, нереальную, которая движется все ниже, к моим
брюкам, скользит по бедрам и совсем исчезает в тепле моего тела. Я распахиваю
ноги, приглашая к более смелым ласкам, но он заставляет меня ждать…
Его голос вывел меня из сладостного сна:
- Вы готовы продолжить?
Я только кивнула в ответ. Затуманенный взор выдавал
состояние неги и слабости, в котором я пребывала. Конечно, я готова, я только
этого и жду.
Теперь его руки стали решительными и настойчивыми. Они мяли
мое тело, царапали кожу - несомненно, на мне останутся следы от этих
прикосновений! Воздух в комнате вдруг стал жарким, даже удушающим. Потом я
услышала, как он, не медля больше ни минуты, схватил один из инструментов,
разложенных на столе.
Закрыв глаза, я даже не пыталась угадать, что это за
предмет. Не имеет значения, каков он на вид: его истинная ценность откроется
только в действии. Предмет исчез между моими губами, раздвинув возбужденную
плоть. Во мне смешивались всевозможные ощущения: инструмент, проникавший в меня
все глубже, мужская рука, широко раскрывающая мою плоть, сначала один, потом
другой палец, проскользнувшие внутрь…
