В ответ Мона промолчала. Затем вскочила на ноги.
— Пойду помогу маме с чаем, — сказала она и вышла из комнаты.
После чая Чар завела разговор о Джарвисе Леккере.
— Не возражаете, если я приглашу его сюда? — спросила она у миссис Вейл. — Замечательный человек, хозяин завода в Бедфорде. Очень, очень хотел с вами познакомиться. Как вы думаете, сможете его принять?
— Может быть, пригласить его завтра на обед? — предложила миссис Вейл. — Если вы уверены, что его не смутит наша простая деревенская жизнь.
— Ни в коем случае! — ответила Чар. — Мона, он тебе понравится, вот увидишь! — Она вскочила на ноги. — Не возражаете, если я позвоню ему прямо сейчас? Хочу застать его на работе.
— Да-да, конечно, — ответила миссис Вейл, а Мона показала Чар, где у них стоит телефон.
Вернувшись в комнату, она тихо спросила мать:
— Зачем ты пригласила его на обед? Достаточно было позвать на чай — тогда бы мы быстрее от него избавились.
— Но, милая, судя по словам миссис Стратуин, он очень интересный человек. Мне кажется, новые знакомства тебе не повредят. Ты ведь скучаешь в деревне.
— Вовсе нет! — горячо возразила Мона. — Мне нравится деревня, нравятся здешние люди, а какие-то непонятные чужаки мне совершенно ни к чему!
— Ну-ну, милая, незачем тебе прятаться от людей, — проговорила миссис Вейл, похлопав дочь по плечу.
«Чар что-то замышляет!» — думала Мона; однако ей трудно было облечь в слова свою неприязнь и недоверие. Она просто чувствовала, что у Чар что-то на уме, и, скорее всего, что-то недоброе. Но как об этом сказать?
Спорить с Чар, раз уж она настаивала на своем, было совершенно невозможно, окружающим приходилось просто принимать ее решения. И все же Мона чувствовала странное нежелание видеть у себя в доме ее друзей.
Мало ей мучительных размышлений о том, что же знает Чар и насколько она опасна! Смотреть, как она тащит сюда своих приятелей, как дурачит мать рассуждениями об «интересных людях», — все это было просто невыносимо.
Моне казалось, что ее оплетают какой-то паутиной — тонкой, почти невидимой и неощутимой, — но, когда плетение окончится, она окажется в ловушке, если не погибнет.
Она боялась — и особенно острый страх внушало ей то, что на первый взгляд бояться было совершенно нечего.
Вернулась Чар. Она сияла; такое выражение появлялось на ее лице при редких и нежданных выигрышах.
— Джарвис благодарит за приглашение, — промурлыкала она, — и приедет завтра к часу дня.
— Должно быть, не так уж много он работает, — недовольно проговорила Мона, — если имеет возможность уезжать с завода в обед.
— Обычно он так не делает, но завтра особый случай, — ответила Чар. — Он тебе понравится, вот увидишь, непременно понравится!
Мона не знала, что ответить; ее охватила внутренняя дрожь, и она отвернулась, чтобы не смотреть в горящие торжеством глаза Чар.
Глава тринадцатая
Дворецкий распахнул дверь, и вместе с холодным воздухом в холл ворвались смех и гул голосов.
— Леди Карсдейл, миссис Стратуин, мистер Леккер! — провозгласил Бейтс.
В просторной гостиной царил дух праздника: повсюду гирлянды разноцветных лент, остролиста и омелы, толпа людей в праздничных нарядах, музыка, смех и болтовня.
Девушки из Земледельческой дружины преобразились, словно целый отряд Золушек, попавших на бал: вместо униформы — яркие разноцветные платья, вместо строгих причесок — завитые локоны, вместо бесформенных сапог — изящные бальные туфельки.
«На угощение Майкл не поскупился!» — подумала Мона, заглядывая сквозь приоткрытую дверь в бар и буфет.
Она со своей компанией припозднилась — им пришлось ждать Джарвиса Леккера; так что, кажется, весь Литтл-Коббл уже собрался здесь.
Дороти Хаулетт, раскрасневшаяся и совершенно счастливая, отплясывала с толстым усатым майором саперных войск. Вокруг Линн Арчер, как и следовало ожидать, столпились молодые летчики — сослуживцы ее мужа. А в сторонке от остальных, острым глазом выискивая повод для критики, непоколебимым утесом высилась миссис Гантер.
Прихрамывая, к Моне подошел Майкл.
— Я уж думал, ты забыла обо мне, — проговорил он с упреком. — Ты ведь обещала приехать пораньше.
— Извини, не получилось, — ответила Мона. — Чар ты, наверное, уже знаешь. Познакомьтесь: мистер Джарвис Леккер — майор Меррил.
Мужчины пожали друг другу руки; Моне бросился в глаза контраст между ними. В другой обстановке Джарвис Леккер мог бы показаться представительным мужчиной, но рядом с Майклом безнадежно терялся.
Он был невысок ростом, крепко сбит и коренаст, с толстой шеей; и в фигуре его, и во всей повадке чувствовалось что-то грубое, плебейское. «А о Майкле, — думала Мона, — даже злейший враг не скажет, что у него плебейский вид». Невольно она ощутила легкий укол стыда за своего спутника — и тотчас же устыдилась этого чувства.
Встретившись глазами с миссис Уиндлшем, Мона двинулась через всю комнату к ней. Тетушка Майкла крепко ее обняла.
— Милое мое дитя, — проговорила она, — вы нас совсем забыли! Как давно вы у нас не появлялись!
Мона принялась объяснять, что в последние дни у нее ни минуты свободной нет, но миссис Уиндлшем не слушала.
— Это и есть миссис Стратуин, о которой я уже столько наслышана? — поинтересовалась она, вглядываясь в Чар. — Познакомьте нас.
— Новый экспонат в вашу коллекцию? — усмехнувшись, поинтересовалась Мона.
Миссис Уиндлшем внимательно, без улыбки посмотрела на нее.
— Быть может. Ну же, дорогая моя, приведите ее сюда.
Мона послушалась. На обратном пути у плеча ее вновь вырос Джарвис Леккер. Мона уже обнаружила за ним неприятную привычку держаться к ней вплотную, почти касаясь ее плечом, и вообще вести себя так, словно она его собственность.
По-видимому, так он демонстрировал внимание к ней.
Всю последнюю неделю Джарвис Леккер буквально не вылезал из Аббатства. Приехав к обеду, он остался и на чай; на следующий день напросился на ужин, а дальше начал появляться день за днем, уже не дожидаясь приглашения.
Он катал Мону и Чар на автомобиле, возил их в Бедфорд за покупками. Каждый день привозил с собой подарки.
Вручил миссис Вейл индейку, достать которую в окрестностях Бедфорда было практически невозможно; доставил в Аббатство ветчину, присланную, по его словам, из Ирландии, икру от «Фортнема и Мейсона», несколько ящиков вина.
И конечно, цветы — охапки орхидей, гвоздик и фиалок, должно быть стоящие целое состояние. Мону и миссис Вейл такая показная щедрость смущала, но Чар была в восторге. Она не скрывала, что восхищается Джарвисом, и злилась на то, что Мона ее чувств не разделяет.
