Она судорожно вздохнула, и ее поглотила тьма.
Очнувшись, она ощутила прикосновение холодных пальцев. Теперь ее куда-то несли, и ноги ее безвольно свисали. Голова Клеопатры лежала на плече ее любимого. Она попыталась сесть.
— Не двигайся, — прошептал он. — Не открывай глаза. Доверься мне. Я — твой. И ты — моя.
— До конца жизни, — прошептала Клеопатра.
— И после, — ответил ее муж.
Вместе они продолжали спускаться во тьму.
КНИГА МОЛНИЙ
И будет с тех пор всем миром править
Женщина, и подчинятся ей повсюду.
А затем, когда обретет власть над всем миром вдова
И бросит в глубины могучего моря золото и серебро, медь и железо,
Что принадлежат смертным, бросит их в бездну,
Все стихии утратят порядок.
Когда божество, что обитает на небесах, свернет небо, как сворачивают свиток,
И рухнет оно на могучую землю и море,
И обрушится неутомимый водопад яростного пламени,
И сожжет он землю и море, и небо, и ночь, и день,
И сплавит воедино все сущее,
И выберет лишь непорочное.
Нет больше смеющихся светящихся сфер,
Ни ночи, ни рассвета, ни многих дней тревог,
Ни весны, ни зимы, ни лета, ни осени.
И наступит суд великого божества посреди великой эпохи,
Когда случится все это.
«Пророчества сивилл», около 30 г. до н. э.
1
Сохмет, дочь Солнца, Вершительница Кровопролития, нависла над Римом, оглядывая свою новую территорию. Наконец-то она воплотилась и перестала быть тенью. В течение бесконечно долгих веков она не могла вернуть себе истинное обличье.
Она вспомнила день, когда Нил окрасился алым, а человеческая кровь впервые наполнила ее рот. То была прекрасная миссия. «Убить предателей», — повелел ее отец, и она выполняла его поручение. Но Ра простил их и отрекся от дочери. Он швырнул Сохмет в ничто. А пока она страдала, обнимал своих человеческих детей, утешая их поцелуями и песнями.
Богиня тогда едва выжила, увядая с течением времени. Жертвы, приносимые немногими жрицами, постоянно уменьшались. Сохмет была счастлива даже тем, если во имя ее убивали кролика. Ра, постарев и одряхлев, отправился на небо, покинув полную радости и ярости землю.
Египет забыл о ней.
И все остальные, кроме Клеопатры.
Более трех тысяч лет минуло с той поры, как Сохмет чувствовала себя столь сильной. Ей поклонялась царица. Клеопатра ради нее несла в мир разрушение. И была предана огню. Жар вдохнул в Сохмет жизнь. Казалось, будто она снова пребывает под оком Ра.
Но Клеопатра стала невидимой, каким-то невероятным образом уйдя в Аид, туда, где обитали мертвые Рима. А подземный мир закрыт для Сохмет. В любом случае крови там не сыскать. Богиня могла подождать появления своей служительницы, но ей уже требовались жертвы.
Отец многое ей обещал, но не сдержал своих слов. Сохмет исходила слезами, которые пролила после того, как отец от нее отказался. Из них возникло семеро ее товарищей по одиночеству. Семеро сияющих детей.
Она дала им имена, и каждый был сильнее и прекраснее предыдущего. Чума и Голод, Землетрясение и Потоп, Засуха, Безумие и Жестокость.
Богиня взглянула на Рим. Масса человеческих тел — вот ее добыча. Она уничтожит храмы и заставит смертных поклоняться ей. Неважно, поверят ли они в Сохмет или нет. Потом они станут просить у нее милости, но люди не заслуживают пощады.
Боги должны разрушать. Таково их предназначение.
Сохмет раскинула руки и подавила дрожь в спине, наслаждаясь долгожданной свободой. А как же ее дети? Они слабели вместе с матерью, но сейчас, получив пищу от жертв Клеопатры и костра на арене, все рвались на волю. Она чувствовала их энергию. Пока у нее хватало сил только для одного, но время других еще придет.
Она достала первую из своих Семи Стрел. Открылись блистающие глаза, и богиня взглянула в них, приветствуя пробуждающееся зло. Она поцеловала острую морду Убийцы, ощутив ряды острых, как иглы, зубов, жуткие когти и неуемный голод.
Вложив Стрелу в лук, богиня натянула золотую тетиву и выпустила Чуму в мир.
По небу пронеслась яркая звезда с длинным шлейфом. Какая-то молодая женщина показала на комету своей матери, и обе проводили ее удивленными взглядами. Звезда просто исчезла, и никто в деревне не связал ее с пришедшей после болезнью.
Сначала занедужил старик, который не смог подняться с постели. Его лихорадило. Кожа покрылась волдырями, словно он оказался под палящим солнцем пустыни, а затем почернела, будто обуглившись в печи. Широко раскрыв от ужаса глаза, старик мучительно выл, пока его жена пыталась успокоить больного. Хижина наполнилась дымом, и в ней запахло гарью. Наконец он скончался.
Он стал первым, но не последним. Несколько часов спустя заболели все, от младенцев до пожилых. Через неделю селение вымерло.
Жители соседних деревень собрали пожитки и ушли в горы, где было прохладнее, но дочь Сохмет последовала за ними, убивая их без разбора, с алчным наслаждением. Здоровые захлопывали двери перед зачумленными. Больные метались по улицам в поисках облегчения, бросаясь в колодцы, реки и распространяя заразу.
Селяне начали бояться друг друга. Они дрались за еду с друзьями и родными и продолжали умирать.
Пасть Убийцы растянулась в зубастой ухмылке. Она питала свою госпожу, а в здешних краях, новых и уязвимых, никто не имел никакого представления о богине и ее обычаях.
В прошлом существовали защитные заклятия, но теперь ни один человек не знал ничего подобного.
Убийца продолжала свой путь. Она пролетала по голубому небу, и очаги чумы множились с огромной скоростью.
Она посетила Индию и Галлию, Парфию и покрытые льдом страны Океана. Она обрушилась на остров, где ей стали поклоняться. Какое-то время она была богом, а потом поступила так, как подобает небожителям, — уничтожила всех местных жителей. Она сбросила трупы в море, где те запутывались в сетях, неся смерть рыбакам.
Земля задыхалась от жара. Днями и ночами с треском вспыхивали молнии. Черный дым расползался в облаках следом за Убийцей. Она вдыхала его, разбрасывая в воздухе острые, как бритва, перья, которые покрывали ее тело. Она не нуждалась в ветре. Ей была нужна только Сохмет.
И она парила, собирая свою жатву. Она не тронула только Рим — центр мира, чтобы доставить удовольствие матери.
Ярко освещала мир Небесная Ладья, но Ра ничего не видел. Он одряхлел и путешествовал с закрытыми глазами, распростершись на подушках.
Очередной прекрасный день, как и всегда.
2
В императорской резиденции Ауд резко села на постели. Судьбы внезапно начали меняться быстрее, чем она успевала их разматывать. Она чувствовала, как разделяется нить древней богини, а от нее ответвляется еще одна. И там, куда она вела, царил лишь мрак.
