Как Меттерних и предполагал, в домике его ждала Ванда. Одетая в зеленый бархатный костюм для верховой езды, она была очаровательна — войдя, князь залюбовался живым блеском светлых глаз на ее маленьком личике и всем ее безупречным обликом. Край широкой юбки костюма наездницы покоился у нее на коленях, шляпа-цилиндр лежала рядом возле бедра.
— Как любезно, что вы пришли, ваше сиятельство, — проговорила Ванда, вставая и совершая поклон. — Мне не хотелось вас беспокоить, но я почувствовала, что должна вас увидеть, поговорить с вами…
— Вы что-то хотите мне сообщить? — расслабленно поинтересовался князь, взглядом скользя по ладной фигурке, отмечая природную прелесть движений и вслушиваясь в милые интонации собеседницы. Непродолжительная прогулка на свежем воздухе ободрила его, немного развеяла тяжелые мысли, а вид Ванды Шонборн и вовсе добавил ему изрядную порцию приятных эмоций. — Давайте присядем.
Вдоль стен в домике стояли деревянные скамьи. Летом это прибежище было любимым местом встреч для влюбленных парочек, так что все внутренние стены здесь, словно вязью, были изрезаны инициалами. Соединенные знаком плюс, буквы часто были обведены неровным контуром в виде сердечка.
Ванда снова устроилась на скамье, расправила юбку и, едва в силах скрыть нетерпение, повернулась к князю.
— Я хотела вас видеть, ваше сиятельство, потому что встречалась с царем, — робко начала она.
— Да, я знаю, — выжидательно отвечал князь. — Вы танцевали с ним, а этой ночью посетили его во дворце Разумовского.
— Вам все это известно? — изумленно воскликнула Ванда.
— Да, мне это известно, — спокойно подтвердил Меттерних, продолжая ее разглядывать — с нескрываемым удовольствием, просто любуясь ею как ярким цветком на поляне среди зеленой травы. — И что же вам удалось выяснить?
— Я хотела вас видеть, чтобы сообщить об этих встречах, — растерянно пробормотала Ванда, но теперь отвернув голову и нахмурившись.
— Но, может быть, Александр сказал вам что-нибудь важное, — в интонации Меттерниха прозвучал легкий нажим.
— Я… нет, не думаю, — запинаясь, ответила Ванда. — Я… о другом вам хотела сказать.
— Да? Я весь внимание… — Меттерних подался вперед.
— Видите ли… — Ванда замялась. — Мне кажется, он… доверяет мне!
— Но это же хорошо?.. — Глаза Меттерниха смотрели на Ванду с одобрительным прищуром.
— Доверяет, понимаете? И если это так, то… он видит во мне… друга!
— Прекрасно! — Меттерних не скрывал радости.
— Ах, я не сумела вам объяснить! — сокрушенно пролепетала Ванда и с досадой поправила завиток, мило упавший ей на щеку. — Можете ли вы понять положение, в котором я оказалась?
— Этого положения вы достигли с большим умом, — улыбнулся ей Меттерних своей знаменитой улыбкой. — У меня просто еще не было времени, чтобы поздравить вас, душенька. Делаю это сейчас. Поздравляю!
— Прошу вас, не надо, ваше сиятельство! — почти взмолилась Ванда, и ее щеки порозовели. — Я совсем не горжусь тем, что я сделала. Всего лишь случай дал мне возможность потанцевать с императором на маскараде, как вам хотелось того, и я этой возможностью быстро воспользовалась.
— Но ведь быстро нашлись и воспользовались! Это достойно любых похвал!
Ванда молчала.
— И что было дальше? — поторопил ее Меттерних.
Ванда на секунду задумалась. Ее лицо выражало внутреннее смятение. Кажется, похвалы князя производили на нее действие, противоположное тому, какого ожидал Меттерних.
— Он… он был обаятелен. Очень. Мы… долго разговаривали с его величеством. Он обещал отдать в починку мой веер — собственно, мы познакомились благодаря этому вееру, царь наступил на него и сломал…
— Очень, очень умно! — опять опрометчиво похвалил князь бедную Ванду. — Вы очень находчивы, моя дорогая.
— Нет, пожалуйста, не хвалите меня, — она чуть не плакала. — Я уронила веер случайно.
— Но извлекли из этого неоценимую пользу… — Лучше бы князь не произносил этих слов! Ванда едва держалась. — Продолжайте рассказ!
— Вчера вечером… — Ванда поглубже вздохнула и взяла себя в руки. — Вчера вечером мне доставили в подарок новый веер… с запиской. Записка была не подписана, но там было сказано, что в десять часов вечера меня будет ждать у ворот карета. Я вышла в назначенный час. Карета приехала, забрала меня и отвезла во дворец Разумовского. Там меня ждал русский царь.
— Где вы встретились?
— В маленьком салоне на втором этаже. Я не могу вам точно сказать, ваше сиятельство, где находится этот салон. Дворец такой большой, я запуталась в нем…
— Да-да, но вернитесь к рассказу!
— На этот раз царь был каким-то… другим.
— Каким же?
— Говорил, что никому нельзя верить. У меня появилось странное ощущение, что он подозревает меня…
— Ерунда! — отмахнулся князь. — У него нет никаких оснований подозревать вас.
— Вот и я себя в том убеждала! Вспоминала о своем долге, но при этом чувствовала себя… какой-то несчастной. Мне совсем не хотелось его обманывать. — В голосе Ванды слышались нотки растерянности.
— Давайте начистоту! — Меттерних взял ее руки в свои и проницательно заглянул ей в глаза, поняв наконец состояние девочки, попавшей из тихого провинциального дома в столичную мясорубку козней, интриг и обманов. — Царь — враг Австрии. — Он выдержал вескую паузу. — Если он добьется того, чего хочет, мы получим в лице России державу, военной мощи которой позавидовал бы сам Наполеон. — Каждое слово Меттерних произносил раздельно и четко, будто вкладывал их в сознание Ванды, делая свои мысли ее мыслями.
— Я… я вполне понимаю все это. — Ванда помимо воли начала поддаваться внушению. — Надвигается нечто такое, что необходимо предотвратить вашими силами и силами других стран на конгрессе, — проговорила она в ответ. — Но в деле, к которому имею отношение я, все выглядит как-то иначе! Царь представляется мне таким одиноким… Это очень сложно передать словами… Я никогда прежде и думать не думала, что император может быть обычным мужчиной! В чем-то, может быть, даже слабым и неуверенным…
— …но при этом обладающим силой и государственной властью! — молниеносно подхватил Меттерних, натренированный в политическом фехтовании. И далее спросил без промедления: — А что он говорил вам? Он говорил о Польше? Или, может быть, обо мне?
— Мне показалось, он вас недолюбливает, — уклончиво отвечала Ванда.
— Хм… Он ненавидит меня, это я знаю. Но я бы предпочел, чтобы он боялся меня, — усмехнулся австрийский министр. — Что-то еще?
— Пожалуй, все, — искренне ответила Ванда. — Но предположим, что было бы еще кое-что…
— Что же? — Меттерних готов был схватиться за голову. Ну и ребус задала ему эта светлоглазая милая девочка!
