— Его зовут Дирлав, — сказал Лидгейт.
— Как-как? — опешил Гриффин. — Это что же получается? «Дирлав, где мое нижнее белье?» Или: «Дирлав, наполни мне через час ванну». Или...
— Хорошо, хорошо. Мне все понятно, — кисло промолвил Лидгейт и повернулся к слуге: — Какое имя дали тебе при рождении?
Лакей обиженно и смущенно откашлялся.
— Если вы не против, милорд, я бы предпочел, чтобы...
— Черт побери! Чтобы я произносил: «Дирлав», да никогда в жизни, — рассердился Гриффин. — Мне вообще-то не очень нужен лакей. Но если бы он был мне нужен, я придумал бы для него более подходящее имя.
Лидгейт с нескрываемым любопытством оглядел юношу.
— Ваше имя, Дирлав. Поживей.
Возможно, это было игрой воображения, но Гриффину показалось, что в глазах слуги промелькнуло еле заметное смущение или растерянность.
— Гм-гм... Сладкий Уильям, милорд.
— Сладкий? Очень интересно.
У Гриффина отвисла челюсть. Он взглянул на Лидгейта, чьи плечи вздрагивали от едва сдерживаемого смеха.
— Так решила моя матушка, да упокоит Господь ее душу, — с грустью произнес лакей.
Справившись с замешательством, Лидгейт хлопнул в ладоши.
— Вот все и уладилось. Не так ли? Можете звать его просто Уильям.
— Нет, сэр, — торопливо возразил слуга. — Моя матушка никогда не позволяла себе называть меня просто Уильям. Я единственный сын, и она не называла меня кратким именем, а также просила не позволять называть себя иначе. Это было бы крайне непочтительно по отношению к ее памяти. Кроме того, сэр, я предпочел бы, чтобы меня называли Дирлав, — в сущности, вам ведь все равно.
Лидгейт закатил глаза.
— Черт! — пробормотал Гриффин, растерявшись при упоминании покойной матери слуги. — Ладно, пусть будет Дирлав.
— Милорд, через пару недель вы привыкнете и перестанете обращать на это внимание, — поспешил успокоить своего господина Дирлав.
— Вот и отлично. — Лидгейт дружески хлопнул лакея по плечу. — Ну что ж, нам пора идти. У нас много дел.
Как так получилось, что Гриффин уступил Лидгейту, чей энтузиазм увлек его? Но вскоре он опомнился и снова стал брюзжать.
— Черт, ну зачем мне лакей? — обратился он к Лидгейту, как только они свернули на Нью-Бонд-стрит.
Он оглянулся на идущего сзади строго одетого лакея. Слуга держался незаметно, казался почти невидимым. И это тревожило Гриффина.
— У вас такой вид, будто следом за вами крадется чудовище, — усмехнулся Лидгейт. — Успокойтесь, Дирлав приходится кузеном моему лакею. Он очень толковый и сообразительный. Вам повезло, что у вас такой слуга и что так быстро его удалось найти.
— Очень польщен, — проворчал Гриффин. — Но, повторяю, мне не нужен лакей.
Грустно вздохнув, Лидгейт заметил:
— Честно говоря, я еще не встречал человека, которому был бы не нужен лакей. Если вы помолвлены с леди Уэструдер, это обязывает вас одеваться соответствующим образом, поэтому без помощи опытного слуги вам никак не обойтись. Лакей обычно следит, чтобы ваши рубашки были чистые и накрахмаленные, платье выглажено, а обувь почищена. Он поможет вам одеться, поможет снять обувь. Он даже завяжет вам галстук, если пожелаете.
Лидгейт посмотрел на завязанный узлом шейный платок Гриффина и на миг закрыл глаза, это зрелище оскорбляло его как джентльмена.
— Будь я на вашем месте, не преминул бы извлечь выгоду из его опыта и умения.
Гриффин недовольно засопел:
— Если вы стыдитесь появляться со мной на людях...
— Что за вздор! — отрезал Лидгейт. — Будь это так, я отправил бы вместе с вами Дирлава, а сам остался бы дома. Не стоит выглядеть увальнем больше, чем вы есть на самом деле.
Как ни странно, но от оскорбительного выпада в свой адрес настроение у Гриффина улучшилось. Ухмыльнувшись, он вошел в магазин следом за Лидгейтом.
Но вскоре настроение у него снова испортилось. К его удивлению и недовольству, выяснилось, что нельзя выбрать одежду в одном магазине и покончить со всей этой канителью. По мнению Лидгейта, с которым был согласен достойный Дирлав, лучшие брюки шил Майер, наиболее элегантные жилетки — Уэстон, лучшая обувь была у Хоби, а самые модные шляпы — у Локка.
Только в одном разошлись во мнениях два знатока моды. Предметом спора стал сюртук, самый важный предмет туалета.
Дирлав отстаивал свою точку зрения весьма рассудительно, без всякой горячности.
— Милорд, по-моему, лучше всего обратиться к Швейцеру и Дэвидсону.
— Нет-нет. Нам нужен Штульц, и только он, — запротестовал Лидгейт, указывая на Гриффина. — Взгляните, какие широкие плечи у лорда Трегарта, а Штульц как раз шьет мундиры для военных.
— Если позволите, сэр, то я с вами не соглашусь, — вежливо возразил лакей. — Военный покрой предназначен для того, чтобы придать фигуре больше внушительности. Нам же нужна элегантность, а это качество, как хорошо известно вашей светлости, прежде всего складывается из пропорций. Мистер Швейцер, вы должны согласиться, мастер пропорций, когда речь заходит о покрое сюртуков.
Дирлав принялся объяснять Гриффину неоклассические принципы пошива одежды, которыми вышеуказанный портной владел в совершенстве.
Заметив, что господин слушает его полуоткрыв от удивления рот, Дирлав остановился и, разведя руки в стороны, вежливо улыбнулся.
— Милорд, вам незачем вдаваться в подобные тонкости. Просто доверьтесь мистеру Швейцеру, его высокому искусству портного.
К удивлению Гриффина, Лидгейт согласился с приведенными доводами.
— Знаете, Дирлав, полагаю, вы правы.
— Я счастлив, милорд.
— Ладно, пусть будет Швейцер. — И виконт направился в другую сторону — на Корк-стрит.
Гриффин закатил глаза, пожал плечами и последовал за ним.
Больше половины недели ушло на посещение фешенебельных магазинов и портных, примерки, подбор необходимых аксессуаров — всего того, что должно было входить в гардероб джентльмена. Гриффин безропотно выполнял все, что от него требовалось. Без всякого преувеличения он исходил весь город вместе с Лидгейтом и Дирлавом в поисках самых модных и изысканных вещей, которым мог позавидовать любой лондонский щеголь.
Лидгейт заставлял его принимать участие в выборе всех вещей вплоть до запонок и заколок для галстука, интересуясь его мнением и поминутно спрашивая, нравится это ему или нет. Ошеломленный, мало в чем разбиравшийся, Гриффин тем не менее покорно выполнял все, что от него требовалось. Неким утешением для него служила мысль, что наличие прекрасного гардероба пригодится еще раз, когда придется вывозить Джекс в свет. Собираясь одним ударом убить двух зайцев, он старался как можно добросовестнее относиться к подобным занятиям.
