— Должно быть, это прекрасно.
— Так и есть. И в этом танце во много раз больше чувственности, чем в том вальсе, который мы с вами танцевали прошлым вечером.
Изабель трудно было поверить, что может быть что-то более чувственное, чем их вальс накануне. Глаза его загадочно сияли, притягивая ее, когда он продолжил:
— Я хотел бы научить вас кое-чему из того, что изучил в Индии.
Ей очень хотелось узнать это.
— И что же это?
— К сожалению, благонравных английских леди такому не учат.
— Я обнаружила, что мне не слишком удавалось быть благонравной английской леди.
Воцарилось довольно продолжительное молчание. Изабель страшно смутилась — с чего вдруг она выпалила такое? Может, следует принести извинения?
— Я…
— Если вы собираетесь взять свои слова обратно, я бы предпочел, чтобы вы этого не делали. Мне очень нравится эта отважная, дерзкая Изабель.
Она подняла на него глаза, и его лукавая улыбка приковала к себе ее взгляд. Ей захотелось узнать как можно больше о нем. Узнать все.
— Как вам удалось так хорошо изучить памятники Древней Греции и Рима, если вы проводили свои дни на Востоке?
Он немного подумал, затем просто ответил:
— После нескольких лет на Востоке я вернулся в Европу.
— В Турцию?
— Я отдыхал и восстанавливал силы в Греции. Долгие месяцы изучал греческие памятники старины… их тайны. Римскими занялся позже, перед возвращением в Лондон.
— Вы все еще занимаетесь Волюптас?
— Я не нахожу в себе сил оставить ее.
— Она прекрасна.
— Да, в самом деле. — Ник указал на статую. — Вы видите, как она отличается от остальных?
Изабель взглянула на лицо богини, на ее полузакрытые глаза, слегка приоткрытые полные губы. Она вдруг ощутила чувства, отражавшиеся на этом лице, поняла состояние богини, которое всегда принимала за сонливость. Теперь-то она знала, в чем дело. И ее бросило в жар.
— Вижу, вы это заметили. — Голос его изменился, и он стал певучим, теплым, ласковым и таинственным — отчего сладкая дрожь пробежала по ее позвоночнику. — Однако дело не только в ее лице. Эту статую отличает от остальных та тщательность, с которой скульптор постарался в каждой мельчайшей детали передать черты, характеризующие Волюптас.
Его голос завораживал Изабель, и, когда он протянул к статуе руки, она не смогла отвести глаза.
— Ее страстность видна в каждом дюйме тела… в изгибе шеи, в том, как она вздернула подбородок, словно задыхаясь от переполняющих чувств.
Изабель, будто завороженная, смотрела, как сильные загорелые руки гладили щеки статуи, как пальцы пробежались по линии шеи. Он все говорил и говорил, а руки двигались вслед за пылкими опьяняющими словами.
— Ее экстаз виден в том, как отведены назад плечи, как одна рука рассеянно тянется к волосам, а другая прижата к округлому животу, будто пытается унять содрогания.
Непроизвольно рука Изабель повторила действия статуи. Его слова, ладони, поглаживающие мрамор, невероятно возбуждали. Ее охватила дрожь. Она посмотрела на него, встретив горящий взгляд голубых глаз, и увидела в их глубине понимание и страсть. Он прекрасно знал, что делает. Он ее соблазнял.
Когда он снова обернулся к статуе, Изабель с силой втянула воздух.
— Но наверное, наиболее яркое свидетельство ее страсти здесь. — Его ладонь скользнула по гладкому белому мрамору и обхватила одну из грудей скульптуры. — Ее груди полнее, чем у остальных статуй того времени…
«Как он может оставаться таким невозмутимым?»
— И она великолепно сложена. Ее фигура — само совершенство. Видите ее отвердевшие соски…
Изабель прикусила губу, наблюдая за круговыми движениями его большого пальца, с трудом удержавшись, чтобы не повторить его действия.
Она хотела ощутить на себе его ладони.
Обнаружив, что затаила дыхание, Изабель судорожно вздохнула — еле слышно, — но Ник услышал. Он обернулся к ней, оставив Волюптас. Их взгляды встретились, и Изабель заметила, что глаза его потемнели и стали изумительно синими.
— Мне продолжать?
Она сделала шаг в его сторону, приблизившись насколько возможно, чтобы не коснуться его. Она отметила его напряженные плечи, подергивающийся мускул на щеке — признак того, что он с трудом себя сдерживает, как она теперь знала. Он хотел к ней прикоснуться, но ждал какого-то импульса от нее.
Ну что ж, она не будет себя сдерживать.
Изабель положила ладони ему на грудь, встала на цыпочки, чтобы приблизиться к его лицу, и ответила на его вопрос:
— Но не со статуей.
И поцеловала его.
Было что-то невероятно захватывающее в том, чтобы открыто проявлять свои чувства, обнаружила Изабель, охваченная радостным возбуждением. Ник оставался неподвижным, не прикасался к ней, не отвечал на ее поцелуй, и Изабель поняла, что он предоставляет действовать ей.
Эта идея ей очень понравилась.
Ей захотелось рассмеяться от опьяняющего чувства новообретенной власти. Но это выглядело бы совсем неуместно.
Изабель обвила руками его шею и прильнула к нему всем телом. Он положил ладони ей на бедра, крепко прижимая к себе, и ощущение его тепла даже сквозь слои ткани пробудило в ней жгучее желание. Она призывно приоткрыла губы, давая понять, как ей приятно находиться здесь, в этой комнате, в его объятиях. Когда он не ответил, она неуверенно провела языком по его твердой нижней губе.
И нащупала ключ, отпирающий клетку льва.
Ник застонал и приоткрыл губы, давая ей доступ в темную опасную глубину своего рта. Изабель колебалась вначале, не решаясь взять то, о чем просила. Но когда сильные теплые руки обвились вокруг нее и он крепко притянул ее к себе, она утратила всякую осторожность. Их языки встретились, сплетаясь, и прошло достаточно много времени, прежде чем он прервал поцелуй и, приподняв, поставил Изабель на низкий пьедестал рядом с Волюптас.
— Минутку, — сказал он и пошел закрыть дверь, которую она после мучительной борьбы с собой оставила открытой. Выполнив свою задачу, он направился назад, и ее поразил его вид — он приближался к ней как могучий изголодавшийся хищник. Стук ее бешено колотившегося сердца громко отдавался в ушах, когда он подошел и остановился рядом, окидывая ее оценивающим взглядом, как до этого статую.
Стоящая на пьедестале Изабель оказалась на несколько дюймов выше его, и, когда ей уже нестерпимо стало ждать, она зарылась пальцами в густые волосы, откинув ему голову назад, чтобы лучше видеть лицо. В глазах его светилось невысказанное обещание, и она увидела, как его шрам побелел под ее взглядом. Она слегка коснулась губами края этой отметины, прямо возле уголка глаза, а затем снова завладела его ртом в страстном поцелуе.
