Но ведь у нее нет союзников и некуда идти… Лотта выпрямилась. Она оденется так, как положено богатой содержанке, и будет улыбаться, пока ее лицо не сведет судорогой, демонстрируя полное безразличие ко всему. Она спрячет весь свой стыд в глубине души, там, где его никто не увидит.
Глава 6
В те времена, когда она еще была светской львицей и хозяйкой модной гостиной, Лотта обожала прогулки в парке. Придерживаясь моды, она выезжала к пяти. Прогулка давала прекрасную возможность посмотреть на других и показать себя, продемонстрировать модные новинки и услышать последние слухи. Похоже, на этот раз они с Эваном дадут пищу для сплетен. Лотта догадывалась, что именно этого он и добивается. Выпрямившись и гордо глядя поверх голов, она старалась не встретиться взглядом ни с кем из прежних друзей и знакомых. Паника холодной змеей выползала из самых дальних уголков души, куда Лотта пыталась ее спрятать. Открытая коляска предоставляла светским зевакам прекрасный обзор, они останавливались, бесстыдно пялясь и даже указывая на них, отпускали замечания, не заботясь о том, чтобы понизить голос.
— Вы узнаете? Это же Эван Райдер, незаконнорожденный и ставший чертовым изменником. У него хватает наглости появляться со своей бесстыдной любовницей! — звучало в толпе.
Яркое солнце слепило, глаза Лотты слезились, несмотря на то что она специально купила себе шляпку с полями, прикрывающими лицо. Она чувствовала, как жар заливает ее под прицелом этих испепеляющих глаз. Она сильнее выгнула спину и подняла подбородок, напряженно застыв на своем сиденье.
«Ни за что не расплачусь!» Она твердила это как заклинание, которое засело в ее памяти с тех детских лет, когда другие дети дразнили ее за то, что она растет без отца, что она — бедная родственница. Она все вытерпела и преодолела, достигнув высокого положения в свете. Она помрачнела, вспомнив, с какой гордостью сама диктовала это мнение. Она и в страшном сне не могла представить себе тогда, что будет свергнута со своего высокого пьедестала. Что ж, она надолго запомнит сегодняшний урок. Если когда-нибудь снова получит возможность влиять на чье-либо мнение, постарается быть добрее. Лотта невольно вздохнула. Вот только не похоже, что это время когда-то снова наступит. Она пала слишком низко, подняться будет очень нелегко, скорее всего — невозможно.
Карета медленно продвигалась в окружении гуляющей публики и других экипажей, в одном из которых молоденькая дебютантка, вся в беленьких кудряшках, с невинным взором обсуждала ее со своим другом.
— Ты знаешь, прежде она была миссис Каминз — вышла замуж за одного ужасно богатого преуспевающего банкира, но просто не могла удержаться от романов с любым, кто предложит. Говорят, она пошла в отца, который слишком свободно относился к любви…
Она захихикала, и ее противный смех звучал все то время, пока карета ехала мимо, всколыхнув в душе Лотты злость и подавленность одновременно.
Она искоса взглянула на Эвана. Для прогулки он нанял роскошный фаэтон с высоко поставленными скамейками, сверкающий зеленым и синим лаком, с двумя эффектными серыми лошадьми. Лотта подозревала, что все это должно ненавязчиво продемонстрировать всем заносчивым зевакам и родственникам, что ему наплевать на их неодобрение. И ей хотелось бы обладать его самоуверенностью.
Эван, словно прочитав ее мысли, отпустил одной рукой поводья и положил ладонь на судорожно сжатый кулачок Лотты в успокоительном пожатии. Он послал ей самоуверенную улыбку.
— Нравится вам все это?
— Естественно, нет! — воскликнула Лотта с сарказмом, в эту минуту совсем позабыв, что пообещала себе играть роль услужливой любовницы, даже если это убьет ее. — Публика только пялится и сплетничает! Как мне все это ненавистно! Не понимаю, как вы терпите, милорд. А главное — зачем?
Эван придержал лошадей и слегка повернулся к ней. Улыбка на его лице стала грустной.
— Лотта, я делаю это только потому, что они представляют собой угрозу, а я не могу позволить им взять верх. С малых лет я обязан был подчиняться мнению других, поскольку к этому меня вынуждала история моего происхождения, — объяснил Эван, сжав челюсти. — Теперь пришло время уважать свое мнение и презирать чужие глупые суждения. — Он крепче сжал ее руку. — Запомните, целая дюжина этих глупых матрон вместе с вон тем рисующимся денди не стоит вашего мизинца.
— Совсем не так давно я сама была среди этих глупых матрон, — с чувством возразила Лотта. — Думаю, теперь моя роль — служить ужасным примером. Пожилые дамы, выводящие в свет юных девиц, используют меня в качестве наглядного примера того, что бывает с леди, если они ведут себя неправильно. Собственно, рискуют закончить, как я.
— Тогда они станут, подражая вам, вести себя еще хуже, — заметил Эван. — Вы — скорее пример того, как можно с прибылью выйти из трудного положения.
Вопреки самой себе, Лотта почувствовала, что ее губы готовы сложиться в слабую улыбку.
— Весь ужас в том, что вы можете оказаться правы, — с грустью улыбнулась она. — Как бы вы ни смотрели на эту проблему, я плохой пример для подражания.
В глазах Эвана загорелся какой-то дьявольский огонек.
— Как это верно! — пробормотал он. — Боюсь, у нас есть надежда стать совсем плохим примером для молодежи.
Отпустив поводья и позволив лошадям медленно двигаться дальше, он привлек Лотту к себе. Она поняла, что он собирается сделать дальше, и уперлась рукой ему в грудь.
— Не стану я целоваться с вами здесь в парке, — прошептала она. — Нас просто арестуют за попрание норм.
— Я и не подозревал, что вы такая ханжа, — заметил Эван. — Мы можем целоваться когда и где пожелаем.
И он поцеловал Лотту на виду у колеблющейся и перешептывающейся толпы. Солнце пекло, и ее шум отдавался у Лотты в ушах. Она уже ни в чем, кроме поцелуя на своих губах и силы его рук, сжимающих ее в своих объятиях, не была уверена.
— Вот так! — с удовлетворением произнес он после поцелуя. — Неплохо, не так ли?
«Очень неплохо», — подумала Лотта. Ей было жарко, неловко, голова кружилась. К тому же она рисковала испортить цвет лица загаром, прогуливаясь под жарким солнцем. Лотта одернула платье, погруженная в мысли о том, как этот короткий поцелуй подействовал на нее.
— Эван! — В толпе раздался чей-то голос.
До того момента к ним никто не обращался и не делал попыток поддержать знакомство. Неприятно, конечно, но чего же еще можно было ожидать? Лотта посмотрела кругом и заметила, что рядом с их фаэтоном на красивом гнедом жеребце гарцует высокий всадник. Его присутствие вызвало у нее не меньшее удивление, чем то, что он придержал лошадь, чтобы поговорить с ними.
— Извините, если помешал, но я хотел обнаружить свое присутствие прежде, чем вас захлестнет этот поток неодобрения. Рад вас видеть, Эван, — сказал он с широкой улыбкой.
— Нортеск! — воскликнул Эван, натягивая поводья и протягивая руку для рукопожатия. — Не ожидал снова встретить вас в Лондоне. Думал, вы осели за границей.
