— Лотта, тебя ждет достойная награда за помощь, — с готовностью пообещал Тео. — Я ведь знаю, как тебе важно вернуть себе положение в обществе.
— Вряд ли во власти правительства восстановить мою честь, — сухо заметила Лотта.
— Ну, в этом, возможно, ты и права, однако приличные деньги и дом там, где ты пожелаешь, помогут тебе все начать заново — выйти замуж, имея состояние, не составит труда. Положение в обществе будет тебе обеспечено. Думаю, тогда мне удастся убедить семью принять тебя обратно. Я постараюсь, разумеется, очень осторожно объяснить, что ты была…
— Шлюхой на службе у короля и государства? — сладким голосом закончила Лотта. — Ты ставишь перед собой невыполнимые задачи, Тео. Пализеры ни за что не примут меня назад. А что до меня — не уверена, что я хочу вернуться, — добавила Лотта. — Раз им не пришло в голову прийти мне на помощь в трудную минуту, так и мне ничего от них не нужно.
— Думаю, ты слишком опрометчива, Лотта, — примирительно сказал брат. — Следовало бы принять милосердие и отблагодарить за него. Клянусь тебе, я постараюсь уговорить их. Мне очень хочется помочь тебе. — В голосе Тео прозвучали нотки искреннего сочувствия. — Я хочу этого вопреки всему.
Лотта смотрела на беззаботно болтающие и смеющиеся пары, сидящие за столиками кабачка, получающими удовольствие от своего стаканчика вина. Молодой щеголь, остановив у обочины свою коляску, забежал купить мороженое для своей хорошенькой спутницы. На улице ярко светило солнце, день обещал быть славным. И все же Лотту вновь охватило то чувство отчужденности, которое она испытала сегодня при встрече с леди О’Хара. Этот мир перестал быть ее миром, и нужно заплатить за право вернуться. А чем она жертвует? Ничем, кроме роли временной любовницы Эвана Райдера и приличной оплаты в конце этой связи. Лотта знала, что у них с Эваном не может быть общего будущего. Та потрясшая ее ночь нежности и любви ничего не значит и не повлияет на ее решение. Нельзя позволять себе лишние сантименты. Она обещала Эвану хранить сексуальную верность вплоть до окончания их договора. И не более того! А надеяться ей в этой жизни не на кого, только на себя.
Тео обещает ей заманчивую возможность возвращения если и не прежнего положения в обществе, то, по крайней мере, в семье. У нее будет свой дом и состояние, достаточное для обеспеченной и добропорядочной жизни. К тому же брат хочет употребить свое влияние внутри семьи, чтобы ей списали прежние прегрешения, и все снова будет хорошо.
Лотта сомневалась в том, что Тео сам верит в возможность возвращения, но ей так хотелось ему довериться, хотелось так же сильно, как и того, чтобы брат непременно спас ее и попытался вернуть ей прежнее положение в обществе. Да он и спасает ее, на свой лад, конечно. Израненное сердце Лотты почувствовало облегчение от этой мысли. Тео хочет ей помочь, он любит ее. Все остальное — цена этой помощи. Если ее заплатить, согласившись на его предложение, можно заслужить его одобрение и защиту его любви.
Лотта уже выпила свой фруктовый пунш. От жары и сладости алкоголя голова кружилась, и мысли становились тягучими. На глаза попалась какая-то молодая дама в потрясающе прелестной модной шляпке, и Лотту обожгло чувство потери. Потери того прошлого, в котором она была богата, не продавала себя, чтобы выжить, где существовало ощущение безопасности. Лотте невыносимо захотелось все это вернуть! О, она бы ступала по мягким коврам, наслаждалась ароматом свежих цветов в расписных фарфоровых китайских вазах, разъезжала в собственной красивой коляске и снова стала частью того мира, который потеряла. От этого даже дыхание перехватило, и сердце в груди болезненно сжалось.
Но нет, она ничего не станет делать, чтобы все это вернуть.
— Значит, ты хочешь, чтобы я работала на тебя, — уточнила Лотта, переходя на деловой тон, однако пытаясь под холодком скрыть боль. Те чувства, которые она испытала за короткое время знакомства с Эваном, снова мучительно всплывали в памяти. Все так быстротечно и иллюзорно, в отличие от Тео, обещавшего ей то, что так мило сердцу: деньги, комфорт и жизнь, отличную от ее сегодняшнего существования. Но как заглушить в душе порыв сохранить верность Эвану, вдруг яростно забившийся в ее измученной сомнениями груди? У нее даже руки затряслись при одной мысли о предательстве. Лотта стиснула их покрепче и спрятала на коленях.
— Ты же понимаешь, Лотта, это — не шпионство, — попытался подбодрить ее Тео. — Это всего лишь информация… Если ты решишь, что нам она может быть полезна…
— Шпионство, — вздохнула Лотта. — Давай уж называть вещи своими именами.
— Итак, будешь ты нам помогать? — прямо взглянув ей в глаза, настаивал Тео.
Наступило долгое, долгое молчание. Слышалось только позвякивание фарфора, шум голосов и стук колес проезжающих по Беркли-сквер карет. Лотту бросило в жар, по телу пробежала дрожь — воспоминания того сладкого, пусть и невероятно короткого общения встали перед ее мысленным взором.
Эван все равно бросит ее. Нет мужчины, который поступил бы иначе. Да и о будущем они не заговаривали.
Да, она хочет быть богатой. Она хочет, чтобы брат улыбнулся ей с любовью и одобрением.
Лотта вдохнула глубже, ей вдруг не хватило воздуха.
— Хорошо, — сказала она. — Я буду шпионить для тебя.
Глава 8
На главной торговой площади в Вонтедже в полдень происходило настоящее столпотворение. Все собравшиеся с большим нетерпением ожидали прибытие кареты из Оксфорда. Эван был удовлетворен. Ему пришлось потрудиться, старательно распространяя слухи о приезде Лотты. Он бы очень разочаровался, не увидев этих людей здесь. Появление женщины со столь скандальной репутацией, как у Лотты Пализер, ее положение официальной любовницы, райской птички среди скучных серых воробьев маленького городка — все это точно произведет фурор. Эван Райдер так сильно этого хотел.
Правительственный агент по делам пленных мистер Дастер вызвал к себе Эвана, как только до него дошли слухи о скором прибытии Лотты. Это был занудный, маленького роста человек, чрезвычайно аккуратный как в жизни, так и в делах, придерживающийся всевозможных предписаний. В данный момент он усердно изучал правила перевозки и содержания для военнопленных. Появление Райдера помешало столь увлекательному занятию. Дастер с видимым раздражением захлопнул книгу, лежащую на его столе.
— Вы поступили не по правилам, Сен-Северин, — произнес он, жестом указывая на стул. Приказав слуге принести красного вина, он продолжил: — В инструкциях нет никаких ссылок на то, входит ли содержание любовницы в перечень разрешенных привилегий пленным на поселении. Думается, это большое упущение со стороны департамента не разъяснить столь возможный вариант.
— Разумеется, отсутствие в законе запрещения на содержание любовницы говорит в пользу разрешения?
Дастер быстро взглянул на Райдера, словно заподозрив его в насмешке.
— Но у меня нет полной уверенности, — ответил он. — Соответственно, я не могу взять всю ответственность на себя. Поэтому я обратился в департамент за соответствующими разъяснениями.
