– Здесь качество плохое. Снимали в темноте, из машины. Тут лучше, это сами бандюги фотографировали на «полароид», а мы после задержания изъяли.
– Где это?
– На Васильевском, в кабаке. Чей-то день рождения.
Белкин взглянул на следующую фотографию. Рядом с респектабельным, седовласым дядькой, облаченным в строгий смокинг с отливом, стоял какой-то гопник лет сорока в драном спортивном костюме, с огромным крестом на дохлой груди, исколотой шедеврами нательной живописи. Руки тоже отливали синевой. Парочка явно контрастировала.
– Кто это?
– Так, шелупонь. Бывшая и настоящая. Не заслуживает внимания. Урки.
На следующей фотографии молодая четверка позировала перед объективом, обнявшись за плечи. Братки. Особенно хорош крайний слева. Засандалит картечью из помпухи и глазом не моргнет.
– Тоже мелочь. Вот эти двое уже на том свете, а оставшуюся пару ловят за их убийство.
Витек достал новую пачку фотографий из сейфа.
– Это поинтереснее. Здесь только шалимовские. Вот он сам.
– А это где?
– Презентация какого-то общества закрытого типа. В «Невском паласе». Смотри, узнаешь кого-нибудь?
Белкин увидел лица известных всему Питеру людей – тележурналистов, работников мэрии, любящих давать интервью, и известных артистов.
– Это, кстати говоря, абсолютно открытая съемка. На презентацию была приглашена пресса. Наши тоже сходили. Под видом журналистов. Шалимов основной учредитель общества. Тут много его ребятишек. Кружочками обведены. Как дети малые, любят перед объективами покривляться. Вот этот четырежды судимый.
Среди гостей Белкин разглядел обоих замов по экономической линии.
– Это тоже его? – указал он на Дениса-Тутанхамона.
– Да, телохранитель. Вот это адвокат, тоже весьма высокого уровня.
– А данные на всех есть?
– Нет. Документы стремно было проверять, испортили бы вечеринку.
– Здесь добрую половину можно не глядя в «Кресты» отправлять, не ошибешься.
– По сути дела, да. Но, как Жеглов говорил, на лбу у них не написано, что они бандиты и убийцы. Вот, кстати, еще один интересный кад-рик. Наши пересняли все их «тачки». Тоже ведь пригодиться может. Большая половина оформлена на организации. Ну, это обычное дело, чтобы не конфисковали.
Мы как-то арест на имущество одного авторитета накладывали. Он из кабаков не вылазил, «тачки» менял через неделю, а конфисковали, знаешь, что? Старенькую радиолу на лампах, которая пылилась в комнатке, где он был прописан. Вот это, говорит, и есть все мое имущество. Одна в жизни отрада – музычка. От папы в наследство осталась. А вы и ту конфискуете, душегубы.
– Я могу взять на время эти фотки?
– Бери. Можешь даже себе оставить, я еще нарисую. Шучу, просто у нас негативы есть.
Тут, конечно, не все его головорезы, и вряд ли твой свидетель опознает киллера. Как раз этот контингент не очень любит позировать. Тут верхушка.
– Скоро методсовет по этому убийству, надо хоть что-то в корочки положить.
– Понимаю. Нас тоже, наверное, пригласят.
– У вас-то ничего не мелькало?
– Не знаю. Может, у кого-нибудь что-нибудь имеется. Но мы тоже общество закрытого типа. Никто не будет бегать по коридорам и орать: «Ура, ура, я знаю, кто грохнул Мотылевского!». В кулуарных же беседах все склоняются, что это работа Шалима.
Странно, вот она братская жизнь. Раньше ведь в корешах ходили. И начинали на пару.
– Как? Шалим с Мотылем были приятелями?
– А ты что, не знал? Они и сидели как соучастники. Уже потом не поделили что-то. Не поделить всегда найдется что. Скорее всего, один не хотел быть вассалом другого.
Кресло всего одно. Когда Мотылевский, а может, Шалимов отпочковался, начался раздел «земли», «общака», а тут без стрельбы не обойтись.
Год назад где-то они сильно повздорили из-за трех студенческих общаг, стоявших как раз на границе. В общагах хорошо шел сбыт наркотиков, каждый хотел взять под контроль такой лакомый кусочек. В итоге по три трупа с каждой стороны. Так что бандитская дружба крепка до поры до времени, пока не появится какой-нибудь денежный клин.
– Погоди, в девяносто третьем они еще корешили?
– Ну, точной даты их развода настольные календари нам не сообщают, но, по-моему, как раз в это время у них пошли запутки. И дело шло к логическому концу. Рано или поздно это бы случилось.
– Шалиму от этого сейчас не легче.
– Выкрутится. Это хитрая лисица. Везде свои люди. Он сейчас в депутаты метит.
Получить иммунитет.
Вовчику это польстило. Скоро и у него в депутатском корпусе будут знакомые.
– Ладно, спасибо, Витек. – Белкин собрал фотографии в «дипломат».
– Да не за что.
Белкин поднялся, протянул Витьку руку и ухмыльнулся.
– Депутат, значит… Хе-хе…
* * *
Ровно без четверти шесть, когда, улицы города максимально заполнены транспортом всех сортов и марок, ничем не выделяющийся старенький «Москвич» белого цвета втиснулся в рядок машин, припаркованных в центре небольшой площади, и там остановился. Пассажир и водитель из машины не выходили.
– По-моему, мастер, мы выбрали не самое удачное место. Обзор как на ладони, – оглянулся по сторонам пассажир.
– Самая лучшая конспирация – отсутствие ненужной конспирации. Не волнуйся, у меня никогда не бывает проколов.
– Вы плохо знаете Питер. Это большой город.
– Для меня это не имеет значения. Принципы работы одинаковы везде. Имеет значение сумма. Но об этом после. Слушаю тебя.
Собеседник, к которому были обращены последние слова, протянул листок, на котором был отпечатан текст.
– Здесь все. Запомните и листок верните мне. Я постарался максимально детализировать условия.
Водитель взял бумагу и углубился в чтение. Ему было где-то в районе тридцати пяти.
Незапоминающаяся внешность соответствовала весьма скромной одежде пиджачок, однотонная темно-синяя рубашка, вытертые джинсы. Этакий отмолотивший смену работяга, направляющийся на огород к жене и детишкам.
Он быстро закончил чтение.
– Работа сложная. Обрати внимание на эти пункты. – Он показал пальцем нужную строку. – Но имеется масса сведений, которых мне не придется добывать самому. Они достоверны?
– Абсолютно.
– Хорошо. Второе – сроки. У меня, как я вижу, не так много времени.
– Поэтому-то мне и порекомендовали вас.
– Клиент высокого ранга, я никогда бы не взялся за работу, если б не был уверен в человеке, предложившем мне ее. Понимаешь? Я работаю прежде всего на него.
