– Нет.
– Тогда за мной. В камере не агитируй, морду набьют. На вот лучше, почитай. – Опер протянул брошюру “Твоя первая судимость. Советы новичку”. – Пригодится. Купил вчера на лотке. Как знал.
Хлопнула залатанная кусками картона кабинетная дверь.
– Ну, господа гусары? – Белкин вопросительно поднял бровь. – Кто ж из нас стукачок?
– Чур, не я. – Казанцев зачем-то показал ладони, вероятно демонстрируя чистоту рук. – Я бы бабу из изолятора и повел. Вы-то, лентяи, задницу не оторвете от стула лишний раз.
– Может, кто ляпнул лишнего. Ну-ка, вспоминаем.
– А зачем? – теперь ладони показал Гончаров. – Я если о работе кому и заливаю, то, во-первых, рассказываю только о давно прошедших делах, а во-вторых, все искажаю. Как в сводках. Чтобы героически выглядеть. А о текущих событиях… Разве что на сходках у начальника или на заслушивании дел в прокуратуре или в главке.
– Прокуратура? В тот вечер я звонил Семенычу, договаривался по поводу “сотки”.
– Семеныч? Брось ты, он нормальный мужик.
– Все мы нормальные, пока водку за одним столом жрем да кричим о беспощадной борьбе с преступностью.
– Ладно, – решил закончить служебную проверку Вовчик. – Каждому овощу свой срок. Нефиг пока гадать. Сейчас что делать будем? Женька уже часа три как У них.
– Кстати, помните, она упоминала, что где-то в начале двенадцатого Спикер звонил Шерифу и собирали приехать. Если б он приехал, то первым бы обнаружил труп. И как любимый друг поднял бы тревогу. Однако не поднял. Так что версия с местью немножко надумана.
Вернулся Викулов.
– Ну что, убойщики? Поработаем? У вас тачка есть?
– Я предупредил Славку, чтоб не вздумал свалить. Сейчас позвоню в гараж, пусть подъезжает. – Казанцев протянул руку к телефону.
– Так, наших пятеро и вас трое. Справимся. А Петрович-то где?
– С гриппом свалился. На последней мокрухе просквозило, пока осмотр делали.
– Я сам с соплями третий день. Советник, кстати, капитально припух. В камере назвал условный сигнал. Два длинных и короткий звонок. Иначе дверь не откроют. Одного звать Валерой. Вот телефон. Пробиваем и по тачкам. Окропим снежок красненьким…
Глава 12
Казанова протяжно зевнул. Сон на столе прошедшей ночью был чистой условностью. Костя просто лежал, закрыв глаза, периодически переворачиваясь и кряхтя от неудобства “постели”. Принц без горошины.
– Попадалово. Сейчас бабу отобьем и спать. Иначе превращусь в зомби.
– Спать… Это не попадалово. Я вот футбол пропускаю. Такую игру! – Белкин досадливо хлопнул ладонью по колену.
– В обозрении голы посмотришь.
– Это не то. Все равно что отрывки из спектакля. Тебе не понять. Славка, ты вроде тоже болельщик, подтверди. Никакого кайфа. А так – берешь пивко падаешь на диван…
Водитель кивнул.
– Помнишь ту игру, ну, когда бабу хапнули? Что Хаджи творил! Просто волшебник! Рвал оборону по всем швам! И пенальти честно заработал, да судья, видать, купленный, не дал ни фига. А Баджио! Только косичка мелькала! А штрафной как положил – будто на тренировке. Второй гол, помнишь, Славка?
– Да, красавец.
– Нашим на чемпионате Европы круглая баранка светит. А ты говоришь, обозрение… Ты когда с бабами резвишься, не к одним же голам все сводишь – один-ноль, два-ноль…
– Бывает и ничья. А бывает и ноль-один. Как повезет.
– Костик, а чем ты голы забиваешь? – засмеялся Гончаров.
– Твоей башкой.
– Мне тут человечек сказал, что на последнем бандитском сходняке обсуждались два вопроса – кто станет новым мэром и какое место займут наши да чемпионате Европы. Так что насчет баранки не торопись. Братва в обиду не даст, либо всех купит, либо застращает. Свистнут у того же Баджио сынка-дочку, так он в свои ворота красавцев будет лепить, а то и вообще на чемпионат не приедет.
– Так, тихо. Вон Музыкант со своими. Славка, давай с торца тормози. Оставайся в тачке, смотри за подъездом. Какой там этаж?
– Третий.
– Из окна не рискнут прыгать. Господи, помоги нам открыть дверь.
Команда собралась под козырьком темного подъезда. Единственная не свинченная еще лампочка мерцала на последнем этаже.
– Это даже к лучшему. В глазок не разберут, – одобрил Музыкант. – Витька, с телефончиком поколдуй.
Опер щелкнул фонариком, открыл щитовую и вырвал провода.
– Готово.
– Так, пошли. Ногами потише топаем, не на плацу. Два длинных, один короткий.
Музыкант осветил дверь. Дерево и картон. Если что, вылетит с двух ударов.
Белкин встал слева. Узкая площадка “хрущевки” не позволяла произвести массированное вторжение. Только гуськом. Викулов выключил фонарик. Два длинных, короткий. Скрип паркета. Возня у замка. Голос
– Кто?
– Валер, у вас с телефоном что-то. Не дозвониться. Срочное дело, открой.
Белкин поморщился. Музыкант переигрывает. А здесь не театр.
– Витек, ты, что ль?
– Ну а кто же?
В прихожей света не было. То ли лампочка сгорела, то ли не включили. На фоне черного проема застыла маленькая красная точка. Огонек сигареты.
Викулову, однако, этого оказалось вполне достаточно. Отмерив на глаз пару сантиметров вверх и произнеся: “В жизни всегда есть место подвигу”, – он изящно щелкнул кулаком в запеленгованную точку, демонстрируя боевое искусство бить морду. Бум! – А-а-а! Что за на… Бум! Больше не бум.
Вторым встречающим оказался толстокожий боец, облаченный в синие трусы а-ля “50 лет советскому футболу” и вооруженный пивной банкой. Он возник из боковой комнаты, но тут же улетел назад. “Бум” сделал Белкин – Вовчик не зря играл в нападении. Сейчас он немного нарушил правила. Опасная игра. Штрафной удар.
Последний не сопротивлялся. Увидев столько “бумов”, сразу рухнул на пол и прикрыл голову руками. – Где девчонка?! Быстро! Удавлю, пидор!
Музыкант приподнял лежащего за волосы. Тот, морщась от боли, указал на дверь в последнюю комнату.
Женька лежала на грязной тахте лицом вниз. Рядом сидела маленькая девочка и гладила ее по спине. При появлении Белкина она прижала голову к спине лежащей и закрыла глаза руками.
– Куколка, Куколка, они опять пришли. Опять будут тебя раздевать и бить. Дядя, не надо, пожалуйста. Куколке очень плохо.
Вовчик заскрипел зубами. На свисающей с тахты Женькиной руке чернели три точки – ожоги от сигарет.
Женька не двигалась. Он нагнулся над ее лицом.
– Извини, старушка. Лоханулись немного. Больше не будем.
