Да, между прочим, я гол, извините, если что. На часах восемь утра. За окошком легкий снежок.
Я оборачиваюсь простыней и иду к разбросанной одежде. Начинаю с носков.
— Тань, мне на работу пора. У нас шеф строгий, за опоздания три шкуры дерет.
— Да-да, Юра, я понимаю. Ты придешь сегодня?
— Если в засаду или в рейд не подпишут — непременно.
Чувствую, что точно подпишут.
Танечка ложится на спину и закрывает глаза.
— Скоро Новый год, ах, как хорошо…
Мне, конечно, немного жаль Таню. Она, как любая женщина, хочет обычного счастья, нормального и доброго мужа… Предыдущие годы, возможно, потрачены на расчетливые поиски принца, красивого и богатого. Не получилось. Теперь не до жиру. Время безжалостно. Одной страшно.
Я иду в ванную, мою физиономию. Голова при наклонах кружится. Сегодня меня, похоже, ждет нервный сон на столе. Татьяна уже на кухне. Варит кофе. С тем она, кажется, тоже пила кофе.
Я сажусь за стол и беру бутерброд с сыром. Аппетита нет. Глотаю кофе без сахара. Горько.
Татьяна — маленькая симпатичная женщина, ее нисколько не испортила бессонная страстная ночь. Наоборот, она, кажется, расцвела. Странно, почему она одинока?
На холодильнике папка с материалом. Вчера вечером я заглянул к Татьяне уточнить кое-какие детали. Уточнил.
Над холодильником календарь-гороскоп. Татьяна замечает направление моего взгляда.
— Ты кто по гороскопу, Юра?
— Стрелец.
— Стрельцы — наивные люди. Взрослые дети. Наивные и добрые. Но их наивность никогда не идет им во вред. Стрелец — знак планеты Юпитер, самой большой планеты Солнечной системы. Юпитер не дает в обиду своих детей. Я бы хотела родиться Стрельцом.
Я не считаю себя наивным, но спорить не хочу.
— Таня, ты понимаешь… Эта кража, ох… В общем, ты только пойми правильно… Я буду искать этого мужика, что тебя обнес, и если найду, то все он тебе вернет… Вытрясу. Вместе с костями. А сейчас… Мне надо, чтобы ты написала, что все нашлось. Мол, погорячилась, не посмотрела внимательно…
Татьяна морщит лобик:
— Не поняла, Юра. Зачем?
— Дело в том, Танечка… Эти показатели… Тебе ведь без разницы, будет уголовное дело, не будет. Я все равно искать стану. Мне тоже без разницы… Но у нас же статистика. А я молодой, мне закрепиться в коллективе надо, понимаешь?
Татьяна кивает:
— Что писать?
Я достаю чистый лист и ручку:
— Заявление. Прошу прекратить розыск вещей и денег в связи с их обнаружением. Число, подпись.
Татьяна, написав, протягивает мне бумагу.
— Спасибо, Тань. Я постараюсь найти его…
За порогом квартиры я припадаю к двери спиной и смотрю в никуда. Мать твою за ногу! До чего я докатился! Становлюсь пьяницей, вором, теперь вот еще и… Хм, а нас учили, что на службе мы должны быть альтруистами и импотентами. С холодной головой и чистыми руками. Ну никак не получается.
Вспоминается старина Шерлок. Интересно, он смог бы, как я сегодня? Вот так, один переспал — пропало колечко, другой переспал — колечко нашлось! Поэзия! Без всякой дедукции. Думаю, кишка тонка у Шерлока. Даже если б ему помогали Ватсон, миссис Хадсон и Бэрримор. Не раскрыли бы. А мы раскрыли. Мы круче. Система, отлаженная годами, не дает сбоя.
Танцы на льду.
Я вздрагиваю и прислушиваюсь. Это из-за дверей. Да, оттуда. Татьяна плачет…
«Начальникам отделов милиции, командирам ОМОН, старшим экипажей вневедомственной охраны. В случае задержания гражданина Мамедова В. Ф. убедительная просьба не применять к нему средств личной самообороны и приемов рукопашного боя в связи с тем, что гражданин Мамедов проходит по уголовному делу об убийстве в качестве свидетеля. Следователь прокуратуры Петров А. И. Число. Подпись».
Прочитав этот удивительный документ вслух, Щеглов взглянул на собеседника:
— Ну и что, не помогает?
Собеседник, молодой азербайджанец, указал на огромный синяк под глазом:
— Самы выдыте.
— Что ж так?
— Достать не успеваю. Только руку за пазуху, сразу дубыной по лицу. Обыдно, слушай. Три раза за месяц в больницу отправляли. Уеду я домой, не могу больше. На рынке рейды через день. И все время мордой в снег. Обыдно. Никто эту бумажку и не читает. Потом, в отделе только читают. А сразу — никто. Раз черный, значит, бандит. У тебя, мол, на роже все написано, чего ты нам всякую туфту суешь? Уеду я.
— А ты что хотел? И бананами торговать, и синяков не иметь? Справка эта тебе только после гальюна пригодиться может. Но по старой дружбе могу дать совет. Глядишь, поможет. Возьми рекламный щит, напиши этот текст крупными буквами, вместо следователя прокуратуры укажи начальника ГУВД, а еще лучше наклей его портрет, повесь щит над своим торговым лотком и живи спокойно. Как ОМОНовцы в наступление пойдут, ты щит перед собой выставляй. По начальнику ГУВД не рискнут дубинками или сапогами. В худшем случае баллончиком брызнут.
Азербайджанец тяжело вздыхает:
— Понимаешь, Валентин, свои ведь тогда замочат. С ментами западло дело иметь.
— Ну, не знаю. На тебя не угодишь. Тогда катайся в больницу по пять раз в месяц. Держи.
Валька возвращает парню бумагу, бережно обернутую в целлофан.
— Бывай, мне некогда.
Парень поднимается и, надевая на ходу шапку, выходит.
— Он правда свидетель? — спрашиваю я Щеглова.
— Вроде да. Третий год уже. Мужик, в общем, неплохой. Что там у тебя? Давай.
— Вот, отказник набарабанил. Посмотри, все верно?
Валентин пробегает глазами свежеотпечатанный шедевр.
— Правда, что ль, нашла? Во дает. Что за публика?! Я ведь ей раз пять повторил — внимательно, в каждом углу посмотрите. А она — нет и нет, все, мол, обыскала, украли, ан нашла все ж таки.
— Я ей помог немножко. Витька подсказал, где поискать можно, я проверил, и точно — там оказалось.
— Витька спец, мудрая голова. На. Все верно напечатал, прокурор носа не подточит.
Заходит шеф.
— Мужики, завтра рейд общегородской, сюда ОМОН пригонят. Надо им адресную программу дать. Прикиньте за сегодня. Притоны там, наркоманы, малины, хазы. Тех, кто в розыске, дайте. Пусть пошерстят, хуже не будет. Может, сдуру кого и задержат. Программу начальнику отдайте. Юра, что у тебя по тому материалу со стеклом?
— Еще есть несколько дней. Жду телетайп из Офонаревска.
— Не затягивай. За просроченные материалы на каждом совещании имеют.
— Я постараюсь.
Михалыч уходит.
