— Проверить все равно надо.
— Обязательно. Для того и приехали.
— Сергей Сергеевич говорил, еще автоматы есть.
Кто такой Сергей Сергеевич, Коляныч мог только догадываться. Наверное, московский продавец, от имени которого на переговорах выступал Игорь с редкой фамилией Иванов. Вернее, не выступал, а нагло храпел.
— Есть, — уверенно подтвердил он, помня правило про вранье. — К сожалению, привезти не смогли, небольшая накладка, но товар хороший, не пожалеете.
— Сколько штук?
— А сколько надо?
Господа в костюмах переглянулись.
— Мы можем взять все, — ответил Святослав Святославович. — Сколько вы имеете в наличии?
— А Сергей Сергеевич разве не сказал?
— Мы не обсуждали с ним детали.
«И я не обсуждал. Совсем не обсуждал».
— Видите ли, господа… Я не посвящен в детали проекта. За это отвечает Игорь. Моя задача — создать ему комфортные условия и обеспечить охрану. Вот, создал. Согласен, немного не рассчитал. Виноват. Придется подождать, когда он проснется.
Посредник, словно услышав, что речь идет о нем, мелодично пукнул во сне и уронил голову на плечо Андрею Антоновичу. Святослав Святославович поморщился, опустил боковое стекло, снял с торпеды мобильник и защелкал по кнопочкам обработанным маникюршей ногтем.
«А вот теперь точно провал! Ахтунг, партизанен!
На спасение — секунд десять, о которых нельзя думать свысока. Из тачки не выскочить — зажат между двух козлов. Остается люк».
Но глубокие внутренние переживания никак не отразились на лице конфидента. Опыт. Он по-прежнему улыбался и, не опуская забрала, открыто смотрел на противника. А тот слушал ответ из трубки.
— Вне зоны Сергей Сергеевич.
— Конечно, вне зоны, — бодро рассмеялся «московский гость», — на воле. Давно вышел, ха-ха-ха…
Господа оценили шутку и тоже рассмеялись.
Святослав Святославович вернул трубку на торпеду. Фу, люк не пригодился. Пока.
— Сколько он за все хочет, не знаешь?
— Вы же должны были обговорить.
— По трубе не стали. Слушают.
— Да, слушать могут. Насчет цены без понятия. Знаю, что, если возьмете оптом, будет дисконт. Процентов пять. Или семь. — Коля с силой толкнул в бок посредника локтем. — Гарик! Просыпайся ты, наконец! Столицу позоришь!
Посредник вздрогнул, открыл глаза и посмотрел на окружающий мир глазами человека, бухавшего пятьдесят лет без перерыва и вдруг протрезвевшего. Посмотрел-посмотрел и снова вернулся в себя.
— Не уберег, — повинился Коляныч, — в вагоне водку брали. Как чувствовал — «левак». Сломали парня. Ничего, на обратном пути я им устрою Чернобыль. Падлы!..
Машина тем временем с ветерком проскочила Нарвскую заставу и взяла курс на юго-запад культурной столицы.
— Кстати, а пылесосы вам не нужны? — Коля решил совместить приятное с полезным. — Классные аппараты! Отвечаю! По космическим технологиям, с тремя насадками, с химчисткой.
Он принялся декламировать заученный текст о сапрофитах, аллергии и чистом воздухе. Декламировал минут пять. В детский дом не звонил. Господа слушали внимательно, не перебивая.
— Я себе взял, ни минуты не жалею. Их в свободной продаже нет, как и пистолетов. Только сетевой маркетинг. Они сейчас по четыре штуки идут, но приятель мне за три сделал, у него договор с производителем. Напрямую торгует. Хотите, вам подгонит?
— Три штуки чего?
— Ну, вообще-то, долларов…
Господа еще раз переглянулись:
— Три штуки баксов за пылесос?
— Это же не просто пылесос! «Бентли»!
— Извини, Вадик, — повел борцовской шеей Андрей Антонович, — по-моему, вы в своей Москве совсем страх потеряли. Я понимаю — столица, деньги шальные, полмира купить можете, но давай не будем понтоваться. Это неприлично. Думаешь, я не могу пылесос за четыре куска взять? Влегкую. Только я жлобства вот этого вашего на дух не перевариваю.
— Не, я ведь не настаиваю. Просто к слову предложил. Отчего хорошим людям не помочь?.. Простите за назойливость, а куда мы едем, если не секрет, конечно? Игорь мне не успел сказать.
— На залив. Там место спокойное, прикормленное, зевак мало — стреляй сколько влезет. Хвост опять-таки заметим, если привяжется. Потом сделаем ланч.
Андрей Антонович уже неплохо владел жаргоном делового человека. Не какое-то люмпенское «похаваем» или «пообедаем», а солидное — «сделаем ланч».
«Замечательно, — оценил перспективу Коляныч. — Кажется, я остался без прикрытия. Если господа все-таки дозвонятся до этого Сергея Сергеевича, испытывать пистолетик будут на мне. А значит, надо сделать все возможное, чтобы не дозвонились. Например, телефон с торпеды в окошко выкинуть, а потом заявить, что мания у меня такая — всё выкидывать. Больной. И денег на ланч, кстати, тоже нет, пускай угощают».
Но поздно, выкинуть не получится. Салон проветрился от газов, и Святослав Святославович поднял стекло.
Миновали Кировский завод, прокатились по проспекту Жукова и свернули на Ленинский. Минут через пять будут на месте. Коля больше не задавал никаких вопросов и молил Господа, чтоб их не задавали ему. Назад не оглядывался — ничего он там не увидит.
Настоящий посредник по-прежнему нагло храпел, заглушая Шопена. Если он не проснется, покупатели позвонят в Москву. Правда, на заливе можно спастись бегством или вплавь. Ничего зазорного. Бонд тоже улепетывает, когда приспичит. И не стыдится напарниц-красоток.
Коля вдруг вновь вспомнил проводницу Верочку. Ее взгляд там, на платформе. Вроде бы холодный, но при этом не совсем отстраненный. Жаль, если из-за сегодняшнего приключения он не сможет подкатить к ней.
Странно, на заданиях он старался ни о чем, кроме дела, не думать, а сегодня сосредоточиться не удается. Даже при реальной угрозе разоблачения. Осколочное ранение сердца. Состояние тяжелое, боец в коме. Спокойно! Быстро взять себя в руки! Штирлиц себе такого не позволял.
— Чего там у вас в Москве хорошего, кроме пылесосов? — вернул его к действительности Андрей Антонович.
— В смысле?
— В смысле вообще.
Вряд ли это проверка на прочность. Слишком вопрос неконкретный.
— Да, в общем, ничего. Тоска.
— У нас тоже, — горько вздохнул молодой человек, — прошли золотые времена. Эх.
Чувствовалось, что Андрей Антонович в силу перемен в обществе лишился удовольствия «давить козлов», и это его ужасно угнетало. Ну хоть бы маленького, вшивенького козленочка придавить! Но нет! Уволят из коллектива. Жестокие времена, жестокие понятия.
— Мы здесь детский дом планируем построить, — гордо похвастался Святослав Святославович, указав на вырытый посреди сквера котлован. — С властями вопрос решили, инвестора нашли, так что все пучком. К зиме откроем.
