«Неплохо у неё получается, вошла в роль. А живьём она даже лучше, чем на фотографии, – отметил Антон, – Данилец знает, что делает. Прям, как с глянцевой обложки девочка».
– Хочешь, познакомлю? – предложил Невыглаз, уловив направление взгляда собеседника, – заодно автограф возьмёшь.
– Хочу, – не задумываясь, кивнул головой Антон. Когда ещё представится возможность пообщаться с автором собственного романа? Сюр какой-то. Роберт Шекли позавидует.
– Через полчаса мероприятие закончится, подходи ко мне в кабинет. Или ты спешишь?
Антон спешил, он должен был закончить главу, но ради такого случая решил остаться и кивнул:
– Подожду.
Федор Сергеевич скрылся в недрах магазина. Очередь возле Антонины чуть поубавилась, активность публики уменьшилась. Антон распаковал книгу. Сотенной не было, но билетик на авторучку имелся. Жаль, у него уже есть пять штук. С романтическим ужином пролёт. Ничего, захочу и так поужинаю.
Он вышел на улицу, решив обождать на свежем воздухе. Две красотки с прозрачными крылышками за спиной встречали покупателей сказочными улыбками и одаривали воздушными шариками с надписью «Я люблю Антонину». Антон от шарика отказался. Он купил мороженое в стоящей рядом палатке, присел на поребрик и стал любоваться обожающими его людьми. Правда, не совсем его, но все равно – прекрасно…
Слева раздался визг тормозов. Знакомая синяя «девятка» с шашечками на крыше припарковалась возле магазина. Матвей Тараконов, не заметив одноклассника, устремился в «Книжный рай», отказался от подарочного шарика, и минут через пять вынырнул обратно, сжимая подмышкой знакомый фолиант в плёнке. «Матвею на память от Антонины». Желаем победы в лотерее.
Доев мороженое, Антон поднялся с поребрика, прогулялся до площади и через полчаса вернулся в «Книжный рай».
Антонина Бекетова уже закончила одаривать народ автографами, столик пустовал. Несколько лопнувших шариков, валявшихся на полу и обрывки одежды, говорили, что борьба за подписи прошла не без потерь.
Невыглаз, как и обещал, ждал в своём кабинете, за журнальным столиком, попивая кофе с молодым автором, отдыхавшим после напряжённой творческой встречи. Когда Антон переступил порог, директор поднялся и, улыбаясь, сделал шаг навстречу.
– Добро пожаловать… Антонина, молодой человек большой поклонник вашего таланта, мечтает получить автограф, – Федор Михайлович посторонился, пропуская вперёд Антона с книгой, – кстати, он может угостить вас самыми вкусными бананами в городе.
– Я не очень люблю бананы, – мягко улыбнулась писательница, протягивая руку за книгой, – как вас зовут?
– Как и вас… Антон. Вы обалденно пишете… Я говорю абсолютно искренне.
– Спасибо…
Невыглаз указал на свой стул.
– Присаживайтесь, Антон. Мне надо в зал выскочить. Угощайтесь кофе… Тоня, водитель подъедет минут через пять.
Директор оставил талантов и поклонников наедине. Поклонник налил себе кофе.
– Простите, я читал, что Антонина – это псевдоним. А как настоящее имя, если не секрет. А то как-то не очень удобно…
– Настя, – просто, без жеманства ответила девушка, – я, вообще-то не хотела брать псевдоним. Издатели настояли. У меня слишком распространённая фамилия.
– Понимаю. Можно затеряться.
– Да, именно так. Правда, никак не могу привыкнуть. На Антонину не всегда отзываюсь.
«А уж мне-то как непривычно».
– Словно в тебя вдруг вселился кто-то другой…
– Представляю, – без тени иронии произнёс Антон.
– А какое отношение вы имеете к бананам?
– Я их покупаю и продаю. Многие называют это бизнесом.
– А вы?
– Жизнью.
«Где это я слизал? Ах да, „Девять с половиной недель", недавно крутили. Романтичное начало. А девочка ничего. Жаль, я не Микки Рурк».
Настя-Антонина достала из сумочки ручку.
– А вы от руки пишете или на компьютере? – отпив кофе, поинтересовался Антон.
– От руки. В тетрадках. Смотрите, какая мозоль, – писательница подняла руку и растопырила пальцы. На среднем краснел натруженный бугорок.
«Вот это обстава! Даже мозоль натёрла! Молодец, деваха! Вжилась, так вжилась! Станиславский рта не раскроет! Сколько ж тебе приплатили за такой творческий подход? Не бескорыстно же ты кривляешься?»
– Мне кажется, настоящий писатель должен писать только от руки. Хотя, это, конечно, дело вкуса. Говорят, на компьютере удобнее, но я не хочу менять привычку.
– Да, согласен. Между прочим, я тоже немного сочинял в студенчестве, – похвастался Антон, – но до вас мне далеко. И не дотянуться. Такой сюжет никогда бы в голову не пришёл. Вы сами додумались?
Антонина сделала глоток, ответила не сразу и нехотя, не поднимая глаз на собеседника.
– Да… Сама.
– Класс! Мне даже показалось, что история случилась на самом деле. А продолжение будет?
– А вам хотелось бы?
– Конечно!
– Будет. Скоро, – Антонина зачем-то взглянула на часы, будто написание романа дело ближайших минут.
– Вы, правда, учитель математики?
– Была. В семнадцатой школе. Пришлось уволиться. Времени не хватает.
«Интересно, чему ж ты детишек учила, красавица? Всегда говорить правду?».
– Издатели торопят, приходится даже по ночам работать.
«Да что вы говорите! Бедняжка!»
– Нелёгкий хлеб, – посочувствовал Антон, – зато популярность. А кино снимут, на всю страну прогремите.
– Мне просто нравиться сочинять.
«Заметно».
– Даже не ради популярности.
«Браво!!!»
– Представляете, я вчера письмо получила, – Антонина извлекла из сумки конверт, – точнее, в издательство пришло для меня. Мужчина один написал, с Урала. Он строитель, увечье получил тяжёлое на работе. Никакой жизни не стало, хотел даже руки на себя наложить. А тут друг какой-то у него «Укус Шершня» случайно забыл. Он прочёл, и словно мир перевернулся! Он так прямо и пишет – мир перевернулся! Никакой хандры, на ноги смог подняться. Сейчас работу нашёл! Вот, благодарит за роман.
– Здорово!
«Если письмо не фальшивка, то жизнь прожита не зря».
В кабинет вернулся Невыглаз.
– Тоня, водитель приехал.
– Да, я сейчас, – она развернула книгу и поднесла ручку к титульному листу.
– Что вам пожелать, Антон?
– Вдохновения. Оно нам не повредит.
Антонина сделала дарственную надпись и вернула роман.
«Вдохновения и удачи! Антону от автора».
