Вадик не слушал.
– У тебя деньги небось тоже мокрые? – вспомнил про главное драйвер.
– Чего?
– Деньги-то вообще есть?
По лицу пассажира водитель понял, что тот неплатежеспособен, и слегка придавил педаль тормоза.
– Не останавливайтесь, у меня есть деньги!
Вадик сунул руку в задний карман брюк и извлек
пластиковую карточку.
– Держите. Пин-код семь-три-четыре-шесть. Там хватит. Даже с горкой. На случай проблем с властью.
Он вспомнил код! Так же неожиданно, как и забыл! Память полностью восстановилась после удара головы о воду. Или еще от чего! Какая разница, главное восстановилась!
– А не гонишь? – засомневался водитель, понимая, что остановиться и проверить по условиям задания не получится.
– Я своих не кидаю.
Наверное, прозвучало убедительно. Водитель взял карточку и сунул ее в нагрудный карман рубашки.
Да, дорогая поездочка. На три с лишним тысячи баксов. Которые еще и возвращать придется. С процентами. Вряд ли судимый драйвер принесет сдачу. Да и куда ее приносить?..
Плевать! Деньги – это всего лишь условные единицы. А жизнь не условна.
Они приближались к цели. «Уазик» не отставал. Сержант включил сирену и дурацкие лампочки на крыше. Драйвер в отместку повернул ручку магнитолы на максимум. Реппер Эксзибит из «Тачки на прокачку» без труда перекричал милицейскую сирену.
Промелькнуло кафе «Ромашка». Лишь бы Лерка оказалась в салоне, лишь бы не ушла раньше времени с работы. Тогда полный гламур.
– Все, тормози! Я дальше сам. Код не забудь. Семь-три-четыре-шесть! Там только одна попытка!
– Не забуду. Удачи.
Вадик выскочил из машины и побежал к салону напрямую, по огромному газону. Если повезет, майор с сержантом не заметят маневра и поедут за «хёндаем».
Лишь бы она была на работе, лишь бы была… Он мог бы отдать за это еще три тысячи баксов.
Не повезло. Менты заметили маневр.
Она сидела на курительной лавочке перед салоном. В легком спортивном костюме и тапочках – своей обычной рабочей одежде. Одна. Видимо, отдыхала на воздухе после обработки очередного пациента.
Грустная и необыкновенно красивая, даже без макияжа и прически. Как и тогда, при их первой встрече.
У него всего десять секунд. Потом начнут ломать руки и, скорее всего, снова бить.
– Лерка!!! Лерочка! Прости меня! Прости! Я был полным свиняем! Так больше никогда не будет! Никогда!.. Ты же знаешь, мне никто, кроме тебя, не нужен! Я прыгнул с моста, чтобы увидеть тебя… Не перебивай, когда мужик говорит… Я чуть не сдох за эти три дня!.. Меня, наверно, посадят. Дождись меня! Не бросай! Пожалуйста!.. Слышишь? Я вернусь! Я вернусь! Лерка, я люблю тебя!!! Я люблю тебя!
* * *
Очередная камера. Как они похожи друг на друга. Видимо, один архитектурный проект.
Вадик здесь уже не чужой.
И били его так же, как в прошлый раз. Словно под копирку. Тоже один проект. Майор, правда, не бил, все-таки офицер. Но и не мешал сердитому сержанту исполнять служебный долг.
В отделе сухой одежды не выдали. Впрочем, пока возвращались, она практически высохла, кроме носков. Вадик снял их и положил на нары. Попутчиков, что привезли с ним, определили в соседний номер. Они плакали, требовали свободы и кондиционер. Он не плакал. Перед водворением у него спросили документы. Он ответил, что они утонули в Неве вместе с пиджаком и деньгами.
За дверью слышался голос дежурного, докладывающего кому-то по телефону:
– Да, он наш клиент. В Кировском районе ищут. За разбой и убийство. Звони местным, пусть забирают. Только рапорт напиши. Чтоб нас в сводку включили. Как пособников.
«„За разбой с убийством?!“ Неужели это все о нем? Что там, в ночном клубе было? Как бы не повесили пожизненного. Лерка точно не дождется».
Его забрали через тридцать бесконечных минут. Тот самый майор. Когда проходили по коридору, Вадик заметил сидящего на стульчике культуриста. У него был заклеен пластырем распухший нос. Культурист погрозил кулаком. «Ага, ты уже показал себя в деле. Сидел бы и не вякал».
В отдельном кабинете, украшенном плюшевыми игрушками, шариками и картиной «Ленин играет с детьми в, жмурки“», майор представился:
– Моя фамилия Быков. Участковый инспектор. Работаю сегодня в группе быстрого реагирования.
Он не философствовал, а говорил коротко, сухо и по существу.
– Пункт первый. – Быков открыл папочку и извлек пару листков. – Вот заявление гражданина Заречного о нанесении ему телесных повреждений. Вот телефонограмма из травмопункта. Диагноз: перелом костей носа со смещением, множественные ушибы мягких тканей. То есть причинение вреда здоровью средней тяжести при совершении хулиганских действий в общественном месте. Есть свидетели. Пункт второй. Оказание сопротивления сотрудникам милиции при исполнении и неповиновение.
– Я разве сопротивлялся?
– А с моста кто прыгнул? Ленин? – Быков указал на картину.
– Какое ж это сопротивление? Просто искупаться захотелось. Жарко сегодня. Знака там не было, что купаться нельзя.
– Третье. Есть подозрения, что тебя ищут в Кировском районе.
– За разбой с убийством?
– Пока нет. Хотя, судя по мосту, ты хлопец способный… Вчера в клубе рабочей молодежи была драка. Возбуждено дело. Есть фотография одного из зачинщиков. На рамке, перед входом засняли. Местные прокинули ее по городской базе. Совпало с твоей физиономией. Был заснят после задержания в притоне разврата. Ты еще и по борделям ходишь.
– Это не бордель. Обычный массажный салон. Спина у меня болела.
– Да кто б спорил… В общем, в Кировское РУВД мы пока не звонили, нам с Заречным разобраться надо. Давай излагай, что там у вас случилось. Только быстро. Пока заявок нет.
Вадик изложил. Коротко, как мог.
Участковый слушал внимательно, почти не перебивая.
– А что бы вы сделали на моем месте? – спросил Вадик, закончив печальную повесть.
Майор ответил не сразу. Видимо, что-то подобное в его жизни случалось.
– Ну, что, что… Была у меня похожая история. Лет десять назад. Во время дежурства домой заскочил. Мы тогда в общаге с женой жили. Захожу в комнату, а она с незнакомым мужиком. Прям как в анекдоте. Мужик, голый по пояс, из душевой выходит. И жена в халатике, взволнованная такая вся. А я человек горячий, воевать доводилось. Пистолет в кобуре. Выхватываю, патрон в патронник. Мужик на колени, жена в крик. Еле удержался. А потом выяснилось, что в душевой трубу прорвало. Жена к соседке, а у той хахаль в гостях. Он костюм с рубашкой и снял, чтобы не испортить, да свищ на трубе ветошью замотал, пока аварийка не подъехала. А представляешь, если б я выстрелил, не разобравшись? Я после этого и пистолет-то стараюсь не таскать. От греха… Может, и ты ошибся?
