Тридцатилетний Джеки вмазался в семнадцатилетнюю белокурую красотку-школьницу с некорейской, а прям мексиканской страстностью. Заваливал цветами и подарками, водил и возил, куда та пожелает. А однажды застал ее в постели с каким-то козлом из «золотой молодежи». И голыми руками убил прямо на простынях эту лярву и ее хахаля. Обставляться на алиби или срываться в бега Джеки не стал, просто ушел из ее квартиры, оставив дверь нараспашку и отправился пить вчерную и отнюдь не джин-тоник.
Милый тихонький такой,
Очень любит уж покой.
Из моих любовников
Он делает покойников.
Приключилась та история три месяца назад. Топать на зону Джеки, конечно, придется, но адвокаты у него толковые, должны вытянуть на «в состоянии аффекта», обыграть «всемерную помощь следствию» и добиться низшей планки.
Братва судила случай с Джеки по разному: одни одобряли, мол, за предательство только смерть, другие сходились, что баба того не стоит, а гребаря ее следовало просто наказать, скажем, отщипыванием яиц, и опустить на бабки.
— Здесь много чего по десять номиналов. Считать удобней, — продолжил тему кореец Джеки. — Чем помочь? А может, тебе адресков женских общаг подкинуть? Переписываешься, и вроде как при деле. Я вот, не думай, не дрочить фотки выманиваю. Я хочу выяснить, все бабы — шкурки, или есть порядочные?
То, что Джеки не расспрашивал «за что же тебя-то, Шрам, упекли?» — правильно. Захочет человек — расскажет, а трясти его нельзя.
— Сам управлюсь, Джеки. Ты в каком номере чалишься?
— В пятидесятом. Заходи. Кстати, я не дуркую, здесь это запросто делается. Платишь и идешь в гости. Час гостевания — штука.
— Лихо, — Сергей вытряс в рот последние капли слабоалкогольной водички. — Жаль, на волю прогуляться за бабули не выйдешь.
— Выйдешь, — ни следа улыбки на лице корейца. — Но десятью номиналами не отделаешься. Развлекуха для подлинных миллионеров.
— Ты что, не шутишь? — Сергей подумал, что в узких глазах удобно прятать насмешку.
— Нет, — просто ответил Джеки. — Сколько стоит аттракцион не узнавал. Но захочешь, сам выяснишь.
— Ну, про подгон шлюх я слыхал. Про водку и гашиши-машиши, понятно… Не знаю… Слухи о прогулках по воле доходили бы.
— Редко, кто пользуется. Говорю же, надо быть Мавроди или Якубовским, чтобы расплатиться. Да и смысл какой? Чего захочешь, дешевле выйдет сюда доставить. А срыть в побег все равно не дадут.
Сергей задрал подбородок. Серые на сером фоне силуэты мерно вышагивали по периметру пенала, через устоявшееся количество шагов наклонялись головы. Потом головы поднимались — все спокойно в охраняемой зоне. И верняк, не так уж и кучеряво стоит их заставить мерять тропку в противоположную сторону. Только нафига козе баян? Здесь торгуют более конкретными и жизненно необходимыми вещами.
Странная мысль пришла в голову Шраму, но не из тех, что нельзя высказать вслух:
— Так какой же офигительный барыш стригут «Вторые кресты» каждый божий день, а, Джеки? Кто ж хозяйство держит?
Кореец сжал пустую банку, легко обратив ее в цинковый шлепок. Люди рядом бродили, сидели, курили, пытались делать какую-то гимнастику. Переговаривались чахло — видать, уже наобщались друг с другом досыта.
Кто-то от скуки засылал уши и в их с корейцем беседу, и как бы в никуда, поскольку лезть в чужой базар западло, промежду прочим гундел:
— А вот еще понтово венигрет в шампанском заказать. Есть такой баландер Костик, он так круто куховарит…
— А в двадцать пятую пацаны в складчину аквариумных рыбок полкило купили. Заткнули рукомойник, напустили воды и три дня рыбачили…
— Это что, один шиз из двенадцатки по частям воздушку заказал, типа устал малявы в ручную пулять. Только воздушку то ему продали, а через день отшманали…
— Очередь у «Углов» видал? — довольно замысловато взялся отвечать Джеки. — Ну не важно. Короче, каждое утро выстраиваются женки там и сеструхи передачи отдавать. Мелочевку разрешенную. Конфетки, папиросы, носки. И хер с маслом ты передашь без взноса. Все места в очереди продаются. Первые места ценятся суровее, последние дешевле. Как в театре. Какие-то дешевки этим зарабатывают. И отмаксовывают в «уголковый» кошелек.
— Да, слышал эту тему, — кивнул Сергей.
— Короче, даже здесь прихвачено. Чего толковать про подходы, где понажористее бабки можно рубить. А кто держит…
Джеки пожал плечами.
Ну, это верно. Мало волнуют затюремные дела, пока не сядешь. Однако вот он, Шрам, у «хозяина» гостил, с людьми разными общался, а что-то и для него в новье.
— У тебя с деньгами не проблемно? — вопрос вырвался сам собой. Не в благодарность за тоник с джином, а потому что помогать друг другу надо.
— Живу.
Вообще-то Шрам другое подразумевал. Может, бабу хочет человек. На банки-то, ясно, хватает, и на мелочевку всякую, а на что-нибудь для души, что снимет хмарь с сердца…
— Беспроцентно кредитую. Отдашь, когда выйдешь.
— Это не из двенадцатки воздушку заказывали, а Фикса из сорок третьей…
— И не рыбок аквариумных, а лягушек, чтоб по ночам квакали. Типа по Финскому заливу кто-то тосковал.
— Все не так было. Заказали белых мышей. Дресировать хотели. А мыши сбегли и скрестились с местными…
— Нормально все, — сузил и без того узкие глаза кореец. — С деньгами нормально… Лишь бы почта трудилась без перебоев. Кстати, о деньгах. Видишь, чувака в красных носках?
— Да.
Человек стоял у противоположной стены, почти вплотную прижавшись к ней, а к ним повернувшись спиной. Красные носки бросались в глаза из-за коротких брюк.
— Сидит здесь пять лет, — пояснил кореец Джеки. — Грабанул по пьяни ларек. От силы тянет на треху. Вот он сидит и ждет суда.
Сергею, словившему, на что намекает кореец, неожиданно представилось, сколько людей, загремевших в «Углы», распродали последнее свое барахлишко, чтобы выбраться отсюда хотя бы в зону, если домой не получается. Или чтобы хоть чем-то облегчить себе жизнь вне воли. И от безличных объявлений в газетах типа «Продам. Срочно» протянулись нити к одному кулаку. Чей же, интересно, этот кулак?
— Пожалуй, тут и посрать скоро бесплатно будет нельзя. Коммерческую парашу придумают, — Сергей невольно хохотнул. — Все обложили, суки. Тут знакомца встретил, Панаса. Доходяга доходягой. В лагере б без слов в лечебницу определили…
— Панас? — переспросил Джеки.
— Ну да.
— Он помер сегодня.
Вот так сообщение. Секунду Шрам его переваривал.
— Откуда знаешь?
— Он же блатной, отстучали… — Джеки похлопал ладонью по стене, — по телеграфу. Чтоб кореша выпили за упокой.
