— Извини, у меня от напрягов совсем крыша поехала, — и тут вдруг Витась понял, что ему столь сильно не понравилось в контейнерах, заполнивших именно этот отсек, — Я видел, что к нашей каюте подтягивается полиция… — Витасю надо было так много рассказать Сергею, но это желание перечеркнул жесткий взгляд вожака, — Ты мне не веришь? Ты думаешь, что я им продался? — Витась с удивлением увидел пистолет в своей руке и поспешно сунул оружие за брючный ремень.
— Я не верю всякому, с кем расстаюсь больше чем на полчаса, а с тобой мы не виделись гораздо дольше, — криво усмехнулся Пепел и все же перестал целиться Витасю в живот.
— Витась, из этого отсека надо делать ноги. Здесь все контейнеры не закреплены, а снаружи бушует шторм. Нас раздавит в лепешку.
— А вот теперь я снова тебе верю. Если б ты меня предал, то придумал бы повод оставить своего кореша здесь одного. Так говоришь, не стал возвращаться в каюту?
— Ну да. Полиция. Потом я видел тебя, убегающего по третьей палубе, да разве за тобой угонишься. Но давай уйдем отсюда. Контейнеры не закреплены, вот-вот начнут ездить, как взбесившиеся утюги.
— Давай уйдем. Но чуть позже. Если меня нашел ты, то охотнички найдут подавно. А контейнеры я сам освободил. Вот этими руками. А теперь ты вернешься ко входу в отсек и спрячешься. Как только вошедшие Лопесы пройдут мимо, выскочишь и задраишь отсек.
— Это же убийство, — Витась понял замысел Сергея, и от ужаса его глаза стали круглыми, как золотые червонцы, — Я никогда еще никого не убивал!
— Когда-нибудь надо начинать. — Сергей успокаивающе похлопал белоруса по плечу, за плечи же развернул и мягко подтолкнул ко входу, — Да, братишка, не строй из себя героя, не пытайся кого-нибудь уложить из пистолета. Я вынул все патроны, это была еще одна проверка, слишком уж долго тебя не было рядом, — сказал Пепел в спину еле шагающему на подгибающихся ногах белорусу.
Потом за спиной раздался дробный треск, будто Сергей просыпал пакетик орехов, но и этот звук мгновенно поглотил ледяной холод. На самом деле это была щедро брошенная в сторону трупов горсть алмазов из заветного мешочка. Как медведь в минуту опасности сбрасывает из желудка накопившееся дерьмо, чтоб стало легче драпать, так Сергей швырнул под ноги две трети призрачного богатства. Авось на этой Сергеевой «медвежьей болезни» враги крепко поскользнуться.
Витась забился в щель между контейнерами у входа в отсек, замер, будто куколка бабочки, и стал ждать. Пепел опять оказался прав, у Витася не успели задубеть от мороза пятки на ногах, как в отсек ввалилась идущая по кровавому следу банда. Первый, второй, третий… Двенадцать рядовых головорезов и замыкающим майор Хьюго Оцелот.
Будто шершень поселился в печени майора, и теперь подгонял укусами: быстрее, быстрее, быстрее! Майор был прирожденным охотником, и чутье ему подсказывало, что развязка близка. Они настигнут славянина вот-вот, быть может, в следующем отсеке. Поэтому майор не рвался вперед в предстоящей перестрелке, майор сделает лишь один выстрел — контрольный выстрел в голову сраженного Пепьеля. Быстрее, быстрее, быстрее!
— Это Барнет!
— А это Сэлинджер! — завопили люди майора спереди. Отряд замешкался.
Хьюго Оцелот выступил вперед. Действительно на рифленой палубе, безвольно разбросав руки, лежали два бойца из его команды. Уткнувшись щеками в такой студеный метал, что невольно свело скулы у самого майора.
— А это алмаз! — один из охотников нагнулся и подобрал прозрачный камешек, — неограненый. А вон еще!
Парня грубо оттолкнули, и следующий камень схватил другой наемник.
— Мое! — уже сцепились два других бойца за третий камень.
Мозг Хьюго остался холодным, не смотря на то, что сейчас делили его сбережения на старость. Поэтому майор смог расслышать металлический лязг за спиной. Он рывком оглянулся — поздно. Кто-то снаружи задраивал овальный люк, через который они проникли в этот отсек.
— Мое! Отдай! Глаз вырву! Кишки на нож намотаю! — потеряв головы, дрались между собой люди майора.
И сквозь этот гвалт Оцелот скоре догадался, чем расслышал звук запираемого люка в другом конце отсека. И тут палуба под ногами стала заметно крениться. Один из огромных, как танк контейнеров плавно поехал на ничего вокруг не видящих бойцов и размазал, будто масло по хлебу, ногу Ларри. Но истошный визг Ларри потерялся в криках других.
Майор кинулся назад. Не может быть, чтобы в отсеке не нашлась мертвая зона. Справа на Хьюго рванули два контейнера. Оцелот увернулся от первого но второй с силой железнодорожного экспресса снес майора и впечатал в бок первой железной коробки. От майора осталась каша.
* * *
— Тыклински, — бесился синьор Клементес, — Ты еще пожалеешь!
Андреас с обмотанной бинтом головой молча забрался внутрь жадно рубящего свежий соленый воздух винтами вертолета. Посмотрел на сжимаемый в руках прозрачный целлофановый кулек с орудием убийства — Тыклински только что вернул на память о майоре. Андреас подумал, не вышвырнуть ли пакет долой, когда они будут лететь над океаном? Но нет, Андреас еще встретится с Пеплом. Обязательно встретится. Андреас спрятал «сувенир» в карман.
— Я ничего не могу поделать, — отводил глаза в сторону провожающий двух последних уцелевших охотников на русского корабельный детектив.
— Я тебя достану, клянусь вставной челюстью своей матери! — хорохорился синьор секретарь.
— Я ничего не могу поделать. Не нужны мне ваши деньги, обстоятельства сильнее нас, — блеял Тыклински. Чуть сзади него стояла русская девушка Катерина, пряча руки в карманах.
— Хватит тюльку травить! — неожиданно зло рявкнул из кабины вертолетчик, — Мне еще сегодня три рейса успеть надо.
Синьор секретарь покорно забрался в вертолет. Винты заработали с удвоенной силой… с удесятеренной. Провожающие, пригибаясь, побежали прочь с вертолетной площадки, ветер задрал Кате юбку, будто она — Мерлин Монро. И вертолет поднялся в утреннее небо. Кончилась палуба, под вертолетом поплыли бегущие куда-то волны. Не такие грозные, как вчера, ведь лайнер оставил далеко позади эпицентр шторма.
Глава четырнадцатая. 4 июня 2002 года. Город контрастов
Нам нет преград ни в море, ни на суше,
Нам не страшны ни льды, ни облака.
Пламя души своей, знамя страны своей
Мы пронесем через миры и века.
«Марш энтузиастов».
Стихи А. Дактиля, муз. И. Дунаевского.
Из E-meil-письма нью-йоркского таксиста Гарри Беллхэма (сетевой никнейм «Бел»), отправленного адресату, прикрывающемуся никнеймом «Джуди», с которой (а, может быть, и с которым, к сожалению для правильных парней, в Интернете всякое случается) таксист переписывался вот уже месяц, но никак не мог уговорить на встречу. Правда, переписку не бросал. Привык.
[35]
