Нет, но как лихо русские сдернули из каземата, а? Джип угнали, пальбу учинили, наверняка кого-то походя убили — а ведь Марсиа клялся, что они простые туристы. Врал? Или сам не знал, что, может быть, это никакие не туристы, а знаменитые русские «морские ежи» — по крайней мере, один из туристов? Иначе зачем тогда он, этот один, понадобился Маэстро? Очень возможно, очень…
Самолет развернулся на том конце поля, куда завело его приземление, и взял курс на коттедж. Напротив коттеджа он остановился, моторы смолкли, тут же распахнулась дверь, на которой красовалась эмблема аэроклуба — золотокрылый кондор, выдвинулся трап.
А по полю уже бежал человек в защитного цвета штанах, заправленных в высокие ботинки на шнуровке, и черной рубашке. Длинные черные волосы бегущего были стянуты на затылке в «конский хвост», он прижимал рукой бьющую по бедру кобуру. Подоспел к самолету, когда от него двинулась процессия — седоволосый господин в дорогом костюме и по обе стороны от него двое молодцов в свободных куртках. Черноволосый обменялся с седовласым рукопожатием, с ребятами в куртках — кивками.
Все четверо скорым шагом направились к коттеджу. Человек в черной рубашке говорил, сопровождая каждое слово каким-нибудь жестом, показывая то в одну, то в другую сторону, «конский хвост» метался по спине. Седоволосый молча слушал. Не произносил пока ни звука.
Они приблизились к коттеджу, и обладатель черной рубашки после кивка владельца дорогого костюма снова перешел с ходьбы на бег. Помчался по краю летного поля. А седоволосый подошел к коттеджу, остановился у двери в ожидании, когда один из сопровождающих распахнет ее перед ним.
Дон Мигель вышел на террасу, держа в руке бокал «Харпа», позаимствованного из холодильника Диего. Плебейскую манеру пить из горлышка он не переносил и поэтому предпочел лично сполоснуть бокал (после того как повертел его на свету), прищурив один глаз, чем вовсе от него отказаться. Охранников дон Мигель оставил в гостиной на первом этаже.
С террасы открывался замечательный вид и на его аэроплан, возле которого копошился пилот, и на весь взлетно-посадочный плацдарм в целом. Проводись на летном поле зрелищные мероприятия, лучшего места для зрителя, чем терраса коттеджа, не придумаешь.
Ожидание несчастья всегда страшнее самого несчастья. Поэтому, узнав, что случилось, дон Мигель успокоился. Что ж, в который раз наследственная интуиция не подвела. Она предупредила, сделала свое дело, уползла (где она там прячется?), забрав с собой всякие щемящие ощущения. Теперь опасность определена, беда уже здесь, не надо ждать ее из-за каждого угла, бояться теней и призраков. Теперь предстоит заняться знакомой работой: кто-то напортачил, а ты выправляй. И этот крест, думается, навсегда.
Правда, от Диего он не ожидал столь детского прокола. Чтобы с базы, из-под носа у сорока великолепно вооруженных бойцов, которые только и должны были, что два часа продержать под присмотром шестерых безоружных пленников, так вот, чтобы эти самые пленники удрали, захватили джип, автоматы и, похоже, даже убили кого-то!.. Бред. Позор. М-да, видимо, пересидел Диего в лесу. Не всем идет на пользу тишь и гладь глухомани. Некоторые засыпают…
Дон Мигель, сделав несколько глотков, поставил бокал на плетеный столик, подошел к перилам террасы, облокотился о них.
В этой позе и застал босса Диего Марсиа, фугасным снарядом ворвавшийся на террасу.
— Трое мертвы. Один жив, но свернута челюсть.
Дон Мигель повернулся:
— Рассказать смог?
— Рассказал. Мигель, среди них профессионал, я тебе точно говорю.
Проходя мимо стола, он бросил на него сложенную карту, едва не сбив бокал с пивом.
— Диего, меня сейчас интересует другое: как это произошло?
— Как, как… — Марсиа пнул легкий плетеный стул, и тот покатился по террасе. — Глупо, вот как.
И Диего принялся пересказывать услышанное от Пабло.
— Стоп, — спустя некоторое время прервал его рассказ дон Мигель. — Не понимаю. Откуда твоим людям стало известно, что нас интересует только один из русских? Я сказал об этом тебе. Ты что, Диего, обсуждал это с твоими людьми?
— Боже, конечно, нет. Пабло утверждает, что стоял рядом, когда я говорил с тобой по телефону. Вот и услышал…
— Диего, Диего, почему ты не отошел с трубкой в сторону! Почему вообще не говоришь из аппаратной? Она для того и предназначена, чтоб никто ничего не услышал!
Марсиа сотряс кулаком верхний, поперечный брус перил.
— Откуда я мог знать, Мигель!
— Так, подожди. Ты же слушал, только слушал и отвечал «да-нет». Как же до твоего Пабло дошла информация? Он что, разбирал на расстоянии мой голос в трубке? Какой же у него тогда слух?
Диего сделал несколько нервных шагов по террасе, остановился напротив босса, всплеснул руками:
— Не спросил, Мигель! Хочешь, пошлю за ним? Или хочешь, схожу сам и выясню, как и что.
— Диего, Диего… — Дон Мигель вплотную приблизился к Марсиа, положил руки на плечи и слегка встряхнул его. — Что с тобой? Я тебя не узнаю. Ты не можешь вспомнить, как переспрашивал меня из-за плохой слышимости, как произнес вслух: «Значит, только один нужен, Мигель?», «Ты прилетишь, Мигель, и сам с ним разберешься, да?» Это и подслушал твой Пабло и правильно сообразил, о чем идет речь… Ладно, Диего, рассказывай, что было дальше с твоими часовыми.
И Диего Марсиа передал до конца то, что узнал от Пабло. Дослушав, дон Мигель спросил:
— Кого именно они вешали, как его описал твой Пабло?
— Он только то и разглядел, что это был молодой парень.
— Понятно. То есть ничего не понятно. Неужели, Диего, русским стало известно, что нам нужен только один из них? Пабло подслушал наш разговор, а русские подслушали разговор охранников?
— Не обязательно. Не думаю, Мигель. Просто состряпали на скорую руку ловушку. Простой расчет на то, что караул вмешается, увидев, как заключенные затевают казнь. Но человек, уверенный, что управится с двумя, и подбивающий на это других, — профессионал, Мигель.
— Тогда должно быть два профессионала, потому что двух бойцов уложили одновременно, если я правильно понял твой рассказ. — Увидев, что Диего собирается возразить в ответ, дон Мигель поспешил опередить его: — Оставим количество профессионалов. Мне надо звонить Падре. Прикинь, Диего, все ли я выяснил для разговора с Падре?
— Мигель, может, не надо ему звонить прямо сейчас? Подожди хотя бы, пока поступит сообщение от Лопеса. Может быть, их уже взяли… или вот-вот возьмут.
Дон Мигель Испартеро задумался.
— Ты уверен, — наконец заговорил он вновь, — что твои не станут стрелять на поражение?
— Боже, Мигель, я же сразу тебе об этом сказал. Я только тем и занимался, как началась эта заваруха, что бегал и орал, срывая глотку: «Брать живыми! Лично пристрелю того, кто застрелит кого-нибудь из русских!»
