До визита к Горынычу Татьяна погуляла по Питеру, прошла весь Невский проспект до Васильевского острова. Потом на такси, и поскорее к Быкову. Того перевели под домашний арест: не очень распространенная мера пресечения, но в его случае, безусловно, снисходительная.
Быков обрадовался Татьяне, как и любому гостю — по его словам, участковый милиционер ходил чаще, чем его друзья. Был он трезвый — дал зарок завязать, и очень грустный.
— Татьяна Анатольевна, попроси Мишу меня простить, — сказал он едва ли не десять раз за время встречи. — Не ожидал, что так его подставлю.
Оказывается, Быков был в курсе всего, что пишут в газетах, смотрел телевизор. Его упоминали редко, а в основном — Столбова. Говорили о «распоясавшихся опричниках», о «лицензии на расправу».
— Наверное, меня надо хоть ненадолго посадить, — несколько раз повторил Быков. — Косяк-то мой, дурил я минуты три, не больше, а Михаилу Викторовичу — позор.
Татьяна его успокоила, сказала, что дурацкие статьи лучше не замечать, и вообще ему помогут. Сама видела: человек так наказан, больше уже некуда.
Когда выходила от Быкова, позвонил Столбов. Она сказала ему, что в Питере, хотела извиниться, сообщить про Быкова. Но Столбов, как заранее записанный голосовой файл, просто приказал ей встать на перекрестке и ждать, когда подъедет ФСО и заберет.
На упреки она бы ответила. А так — просто дождалась, пока он договорит, и сказала, что так и сделает. Но завтра. Сегодня вечером ей охота пообщаться с нормальными людьми, а не с дурацкими дворцовыми куклами. После чего нажала отбой и поехала к Горынычу.
Через час, на всякий случай, отключила и этот мобильник. Даже вынула аккумулятор.
* * *
Официальная часть визита завершилась в восемь вечера. Протокол пришлось составить с учетом отсутствия жен. Программу перекроили скоро и умело, заменили выставку винным рестораном. Французскому гостю это явно понравилось. Он похвалил Столбова за то, что здоровье жены оказалось важнее обязательного мероприятия. Его супруга, кстати, отправилась в Академию национальных танцев. В компании беременной жены Столбова это было бы неестественно.
За бокалом вина говорили о делах второстепенной важности — о культурных обменах, велопробегах дружбы, о пропаганде здорового образа жизни. Француз еще раз похвалил российского лидера за то, что его жена является примером для беременных. Оценил антиалкогольные законы, посоветовал русским пить такие же вина, как они в этот вечер, и тогда проблем с алкоголем у нации не будет.
Кто бы поспорил? Вино было настолько сухое и изысканное, что Столбов встал из-за стола еще трезвее, чем сел.
Попрощался с французом — тот отбывал тем же вечером. Тотчас же позвонил Иван и сообщил, что Госдума впервые провалила президентский законопроект.
— Ты об этом знал? — спокойно спросил Столбов.
— Нет. Полный сюрприз. Ворчали чуть-чуть, но чтобы столько из нашей фракции были «против»… Пидоры!
Столбов взял еще несколько секунд паузы — самому сосредоточиться и позволить Ивану осознать свой косяк. Провал президентского законопроекта может быть сюрпризом для президента. Но не для его представителя в парламенте. Среди депутатов из своей фракции, да впрочем, и фракций оппозиции, всегда найдется достаточно стукачей, готовых вовремя предупредить о такой засаде. До этого «Вера» шла в Госдуме от победы к победе, но командир побеждающей армии не должен забывать о разведке.
— И что делать будем? — наконец спросил Столбов.
— Со мной просто, — ответил Иван. — Хотел дать мне другую работу — давай поскорей. Если с явным понижением — не обижусь. А насчет закона думаю так: тебе надо в Думу прийти. Причем завтра, причем внезапно. Не то, чтобы наехать на них, а снять эмоцию: понять, почему они так…
— Во-первых, — сказал Столбов, — вот сейчас, Вань, тебе уходить из Думы не надо. Мой принцип знаешь: я за первый косяк никого коленом под зад не выпихивал. За подлянку да, могу. Но тут если и есть подлянка, то не твоя. Так что пусть господа депутаты твою рожу еще потерпят немножко.
— Спасибо.
— А во-вторых, не царское дело бегать в говорильню из-за проваленных законов. Этак они захотят меня видеть на трибуне через день. Или каждый. Захотелось со мной пообщаться, раз — и голосуют «против». Лучше ты пока с ними пообщайся по кабинетам, с кем чайку, с кем покрепче. С кем душевно, на кого топнешь. Поймешь, из-за чего они так. Согласен?
— Миша, пойми, это не просто закон. Не знаю, слыхал ты или нет, как тебя называли в Думе из-за него?
— Горбачевым?
— Именно! Мол, «веселие Руси пити… не можно жити», а он взял да и покусился на святую радость. Нельзя такие вещи пропускать обычным голосовальным конвейером. Ты же сам понимаешь, сейчас в Думе полно людей, которые из-за тебя осенью рисковали и карьерой, и деньгами, кто-то и жизнью. Для них депутатский мандат — не просто полезная корочка, они считают, что по-прежнему в твоей команде. А тут, можно сказать, новую войну объявили и хотя бы посоветовались с ними!
Голос Ивана стал настойчиво-задушевным. Так мальчишка умоляет родителей купить велосипед или собаку, потому что после этого он станет самым лучшим, самым послушным. Сотни аргументов рождает голова, самые отборные идут на язык, в надежде войти в сознание собеседника. «Ну, пожалуйста…»
— Понимаешь, Миш, я когда-то интервью читал депутата самого первого Верховного совета, по которому потом из танков, в девяносто третьем. Он жаловался: правительство закон за законом, реформу за реформой предлагает, и хоть бы раз Гайдар объяснил нам, зачем это нужно! С пол-литрой, без пол-литры, попытался бы объяснить, для чего нужна шоковая терапия и ваучеры. Так и сейчас. Миша, честное слово, не верят они, будто эти законы от тебя! Им обидно: такой важный закон, а тебя нет. Зайди, хоть на полчасика!
«Так меня и Таня просила не раз, а я не послушал», — подумал Столбов.
Лишний раз поругал себя, почему лишь сейчас понял: парламентская работа — не для Ивана. Он хоть и языкаст, но для такого коллектива этого качества оказалось мало. Кто виноват? Он, Столбов.
Значит, надо в порядке самонаказания выполнить просьбу.
— Ладно. Зайду на час. Оповести: кто не придет президента слушать — тому сам уши надеру. Только не сегодня, а завтра, после одиннадцати — внезапный визит. Ох, забыл. Завтра же эта хрень…
Завтра действительно была хрень: очередной Всемирный конгресс соотечественников. На открытии побывать придется и еще хотелось немножко побродить по рабочим комиссиям, поговорить. Впрочем, с часу до трех у них перерыв. Ладно, поддержу Ваньку.
— Буду в начале второго. Чтобы к половине в зале были все, кто хочет меня слушать. Лады?
— Лады! — Иван заметно повеселел. — Слушай, Миш, а можешь ты еще немножко поговорить с экспертами?
— Какими экспертами?
— Ну, с экспертами-оппонентами водочного закона. Может, они и объяснят, почему депутаты упрямятся?
