Был со следователем вежлив, без капли ободряющего панибратства. Человек делает свою работу. Как — его дело. И не должен никто из посторонних, учить или подталкивать. Шутить будем вне исполнения государственных обязанностей.
Все ждал прямого вопроса следователя: кто мог знать точное время президентского визита в Госдуму? И следователь спросил: кто мог знать из депутатов?
— Виктор Крамин из партии «Вера», Олег Делягин, эксперт «Единой России», — ответил Столбов.
Если бы спросили: «Кто мог знать из вашего ближайшего окружения?» — назвал бы Ивана, не задумываясь, как и решил. Но сейчас спрятался за словами, как ребенок. И не стыдился этого. Негодяев он назвал, на заказчиков-исполнителей выходить надо через них, Иван же не знает. Конечно, если их возьмут, может быть, Ивана они назовут, может быть, привлекут-арестуют и его. А он сам этому помогать не будет. Друг его выдал, а он друга не выдаст. Вот так!
Следователь записал фамилии. Задал стандартный вопрос: кого подозревает жертва несостоявшегося покушения?
И тут зазвучал телефон. Следователь деликатно отвернулся, даже захотел встать и выйти, мол, не собираюсь подслушивать государственные тайны. Столбов показал взглядом — оставайтесь.
Взял свой обычный мобильник. Торопливо, не посмотрел номер. Ткнул кнопку.
— Алло, Миша. Это Иван.
Бывший президентский полпред в Госдуме правильно сделал, что представился. Голос у него был непривычный, безжизненный, бесцветный, будто пропустил через несколько синтезаторов с фильтрами. А может, таким голосом делают предупреждение с того света.
— Да, слушаю, — сказал Столбов. Ждал-то другого звонка.
— Не бросай, пожалуйста. Предупредить нужно. Ты и без меня, наверное, знаешь, но вдруг…
— Что? О чем ты?
— Не все депутаты знают, что я уже не твой полпред. Звонили вчера, говорили, что сегодня в двенадцать будет поставлен законопроект о введении поста вице-президента. Ты это сам предложил?
— Нет, — растерянно ответил Столбов. — Так кто же назначен моим первым замом?
— Ваш пресс-секретарь, руководитель фонда «Возвращение», полномочный представитель президента РФ в Федеральном собрании, директор Оперативно-аналитического комитета Александр Костылев.
Столбов умел привыкнуть к любой неожиданной информации, но все равно, чтобы переварить эту, понадобилось несколько секунд. К примеру, что такое «Оперативно-аналитический комитет»? И, кстати, назначал ли он космического генерала думским полпредом? Может, и назначил, подмахнул же он в первый день какие-то бумажки, когда выпивал со звездным мальчиком. Понятно, почему последние два дня Костылев почти не проявлялся — столько новых обязанностей, столько новых дел…
— Больше не знаю ничего, — сказал Иван.
— Спасибо, — сказал Столбов. — А я думал, ты сотовый отключил…
— Зачем? — ответил Иван тем же бесцветным голосом. — Водка в рот не идет, пулю в башку пустить не хочу, посадят, не посадят — все равно.
— Ну и ладно, — сказал Столбов, отключая телефон. — Извините, — это уже следователю. — Напомните вопрос.
Следователь напомнил. Столбов отвечал долго, назвал много фамилий. О том, чем занят Олег Делягин, он знал, поэтому перечислил почти всю «Мельницу». Пусть вся информация и так уже у ФСБ — передал почти сразу, как Иван назвал имена «экспертов по медовухе», все равно, все равно, пусть будет дан официальный ход.
Уже на прощание, следователь, покраснев, обратился к Столбову:
— Господин президент, Михаил Викторович, можно вопрос вне процессуальных рамок?
— Да, — ответил Столбов.
— Господин президент, правда ли, что теперь СКП при Генпрокуратуре является подразделением Оперативно-аналитического комитета и должен выполнять все его указания?
«Где я, кто я, какое я дерево и в каком саду расту? — подумал Столбов. — Не пора ли дернуть себя за ухо и проснуться?» Но сумел сориентироваться в водопаде новых сведений.
— Если такое постановление существует, то да, — ответил он. — В любом случае, СКП не упраздняется и выполняет все свои законные функции. Еще вопросы есть?
Успокоенный следователь сказал, что нет, поблагодарил, откланялся. Едва он вышел, опять зазвучала мобила.
— Товарищ Верховный главнокомандующий. Докладывает начальник штаба операции «Курорт» Вадим Тулин. Операция проведена успешно. С объекта эвакуированы все незаконно удерживавшиеся там граждане. Наши потери: два тяжелых ранения, три легких, травма от падения.
— Че… Слава богу! Ты где?
— Лично я — на Чкаловском. Два борта дозаправились и будут здесь через час тридцать, не позже.
— Не улечу на Урал, пока вас не увижу! Черт, гусары летучие! Молодцы!
Потом подозвал Степанова. Опять принял смиренный и извиняющийся вид, но радостная улыбка то и дело наползала на лицо.
— Кирюша, прости, опять срыв графика. Летим на Чкаловский не через пять минут, а через полчаса. Надо сделать небольшую ревизию своей канцелярии, понять, что из нее такое исходило за последние дни. А потом — на Чкаловский.
Последние слова сказал с такой улыбкой, с такой радостью, что Степанов понял.
— Победа? — шепнул он, будто боясь сглазить.
— Да, — ответил Столбов. — Наша, общая. Тебе особое спасибо.
Потом что-то вспомнил, набрал номер.
— Саня, привет. Понимаю, дел много, все равно отвлеку. Будь-ка на Чкаловском аэродроме через час, проводи меня на Урал. Постарайся успеть. До встречи.
* * *
«Как хорошо, что телепатия — сказка, — подумала Татьяна. — Иначе я, как минимум, сгорела бы со стыда. Сама-то встала в семь утра, а эти бедняги, пожалуй, в пять. И ради чего? Исполнить прихоть дамочки, которой захотелось помолиться именно в Успенской церкви города Первомайск-Московский. Ладно — муж, ему положено терпеть любую блажь жены на такой стадии беременности. Но они-то причем?»
Отсутствие телепатии — действительно, полезная штука. Они ехали на двух машинах, обе с маячками, обгоняя попутный транспорт. Недавнее всеобщее неприятие мигалок вошло во вменяемое русло, и мигалок стало на трассах заметно меньше. Все равно некоторые машины с такой неохотой уступали дорогу, что злые слова — «Затрахали козлы, сигналят-мигают!», казалось, плыли над дорогой, как дым, забивались в машину. «Знали бы, кто едет — вместо „козлов“, говорили бы „коза“», — невесело думала Татьяна.
Все же, кроме телепатии, существуют и другие паранормальные чувства. Маленький кортеж ехал так уверенно и профессионально, что большинство попутчиков понимали — это не золотая сотня, купившая себе мигалку. Дорогу, как правило, уступали.
Татьяна не сомневалась: шофер знает, в каком она положении. Поэтому едет особенно бережно. Пусть и со скоростью сто шестьдесят в час. Татьяна подремывала на заднем сиденье, не ощущая езды. Будто в самолете.
