— Капитан Васильев? Почему аппарат у вас? Она в храме? Ладно. Хорошо. Берегите ее, пожалуйста.
Огляделся и удивленно проговорил:
— Действительно, молится в церкви!
* * *
Рассвет на море не менее прекрасен, чем ночь. Члены кооператива «Мельница» умудрились его не заметить.
Разговор был уныл — часть собрания уже дремала. Обсуждение шло по третьему кругу. И все равно вычисление того, кому больше остальных выгодно выживание Столбова, продолжалось.
— Мне неудобно это говорить, очень неудобно, — застенчиво сказал Васильич. — Но все же есть вопрос даже к уважаемому хозяину. Илья Львович, как вы объясните, что холдинг «Закамская нефть» оказался в списке спонсоров партии «Вера»? Проще говоря, спонсоров Столбова.
Илья Фишер взглянул не столько гневно, сколько тоскливо:
— Сколько раз можно повторять? Раз-на-ряд-ка. Я, между прочим, даже не владелец контрольного пакета. Потом, кстати, отдал в фонд «Единой России» даже вдвое больше, чем от меня требовали. И, кстати…
— Кстати, вот лично я сижу здесь с прошлого декабря. Так, на всякий случай. Странный поклонник Столбова. И свои активы продал. А наш уважаемый председатель, Петр Сергеевич, эти активы взял, да и купил. Интересно, что за такая надежная договоренность с победителем уважаемого председателя нашего кооператива? Мы мотаем из России, а Петр Сергеевич решил там остаться?
Тут проснулись уже все, кто не дремал. Взглянули пристально и грозно. Мол, объясняйся, не то несдобровать.
Парторг-Бриони умел держать удар. Спокойно взглянул на коллег:
— Потому что я — правильно информированный пессимист. То есть — оптимист. Поэтому скажу: надежда жива, здорова, не умирает и вам не советует. Вы ведь помните, как собирали денежку для одного московского товарища, который пронюхал про наши собрания. Было ведь?
— Было ведь, — признал Васильич. — Кстати, двадцать «лимонов» евриков собрали, и какой выхлоп? Вы ведь отвечали за контакты с этим товарищем?
— Я отвечал. Результат такой — нас не ищет Интерпол, — спокойно ответил парторг. — Что же касается полезного товарища, то по самым последним сведениям он занял существенный пост в России. И даже не один. Вот это и делает меня оптимистом.
— На высоких постах мелкие обязательства забывают, — мудро заметил Васильич.
Парторг развел руками:
— Ну, во-первых, новый статус контрагента — новые нули в предлагаемых суммах. Не такая и большая трата в сравнении с потерями при иных вариантах. Во-вторых, что особенно ценно, в столбовском окружении наконец-то появляются договороспособные фигуры. Уточняю: не восторженные лохи вроде дурачков из Госдумы, которых приходится «разводить» втемную, а нормальные деятели, которых можно покупать или арендовать. И, пожалуй, самый приятный сигнал: именно такой деятель занял вакантный пост представителя Столбова в Госдуме. Так что надежда есть…
Хозяина отвлек охранник. Заявил, что к причалу подошел полицейский катер, с него сошел офицер в высоком звании и скоро пожалует сюда.
Разговор прервался. Часть гостей разбрелась по вилле. Расспрашивали Илью Фишера: какие местные законы он умудрился нарушить? Заодно спрашивали у слуг: нет ли здесь второй пристани? Но остров это остров…
Потом в зал вошел господин в штатском. С интересом посмотрел на лица почтенной публики — рулеткой баловались всю ночь, что ли? Вежливо попросил хозяина собрать всех гостей.
Те пришли быстро и держались еще вежливей. На офицера смотрели не то, чтобы с подобострастием, но с подчеркнутым уважением. Привыкали к эмигрантскому стилю общения с полицией.
— Уважаемые господа, — сказал гость, — я прибыл по личной просьбе министра внутренних дел. Я не имею оснований сомневаться в законопослушности каждого из вас. Однако должен вам сообщить, что сегодня утром состоялось заседание Государственного совета безопасности, на котором было принято принципиальное решение. Согласно которому, если Российская Федерация обратится к нам с запросом на арест и выдачу любого из присутствующих здесь, то мы, согласно двухстороннему договору, передадим упомянутое лицо российскому правосудию независимо от наличия ордера Интерпола. Такой вариант не в интересах ни нашей стороны, ни вас лично. Поэтому решайте, следует ли ждать от Москвы запроса на арест и выдачу каждого из вас.
Вежливо попрощался, удалился. Илья Фишер попытался выяснить: что за обстоятельства сделали эту страну столь лояльной относительно России — гость не ответил. Лишь сказал: «Лично вас это касается тоже».
— Вот тебе, бабушка, и Юрьев день, — растерянно сказал Фишер. — Расходимся огородами…
— Расплываемся на ломберных столиках, — заметил кто-то. Но смеха не было.
* * *
Еще один этап операции завершился успешно. Пожалуй самый трудный этап. Ведь они ехали к дому Макса.
Выйдя из храма, Татьяна трижды перекрестилась и настроила себя на психологический штурм. Всегда трудно требовать от людей сделать то, что они не обязаны. И, кстати, сбилась с боевого настроя, когда Васильев сказал ей, что пока она молилась, звонил Столбов.
— И что просил передать? — растерянно спросила она.
— Любит, целует, — смущенно сказал капитан, — еще просил свечку поставить за него. А нас — чтобы вас берегли.
Еще недавно Татьяна обиделась бы: беречь, сторожить. Сейчас же поняла мысль Столбова.
— Вернусь — свечку поставлю. А потом у меня будет к вам особая просьба…
И она, заново собравшись с силами, объяснила капитану, как была важна для нее сегодняшняя исповедь и причастие, что она получила епитимию не только на дополнительные поклоны, но чтобы обязательно творить добрые дела. Причем одно из них просили сделать как можно скорее.
Оказывается, племянник одной из прихожанок запил, прогнал бедняжку из квартиры. Несчастная приютилась у сестры. Но нужно забрать документы, а квартира стала притоном и туда не войти. Участковый шериф — одноклассник племянника, поэтому волынит. Бабушка ходит не то, чтобы с палочкой — на костылях, прокурорские пороги ей обивать тяжко. Проще всего — прямо сейчас войти в квартиру, вот, кстати, в этом доме, с красноармейцем на торце, нарисованном к пятидесятилетию СССР, и забрать документы из верхней полки тумбочки.
Охрана начала уточнять: куда обращалась бабушка, где она сейчас? Татьяна чуть не плакала от собственной лжи, но ловко сплетала: бабушка на службе не была, болеет у подруги. Ей бы на обследование и госпитализацию, но нужна карта ОМС, а она среди документов.
— Батюшка говорил, что хотел даже попросить бандитов, которые приходят каяться, спасти бедную бабку, но тут я подвернулась. Если не сможем помочь, то я зря съездила.
К собственному удивлению, сама зарыдала, то ли ото лжи, то ли от сочувствия к выдуманной жертве пьяного племянника. Чем сильно смутила офицеров.
— Этот дом, что ли? — спросил Васильев, и Татьяна поняла: началось обсуждение технических деталей…
