Металл выстоял. Броня крепка.
Прервав рассуждения, Афанасий Никитич обернулся и увидел невозмутимые улыбки гостей.
– Здесь поосторожней. С непривычки можно крепко стукнуться, – на всякий случай проявил заботу старпом.
– Ничего-ничего, – заверил Князев. – У моего ниггера лоб крепкий, хоть кокос лущи.
Полагая, что инцидент исчерпан, старпом повел команду дальше. Вырубленный китайский лазутчик в вентиляционной камере не полагал ничего. И ещё около суток вряд ли способен был что-либо полагать…
Неожиданно Князев увидел под ногами лужу.
– Может, это обыкновенная течь? – в надежде, что вода стекла не с гидрокостюма очередного купальщика, высказал гипотезу старик.
Но происхождение лужи объяснялось иначе.
В следующем отсеке, прислонившись к стене, следил за секундной стрелкой на ручных часах отъевшийся на макаронах по-флотски годок. Пилотка на затылке, бляха ремня на неуставном месте. Погоны на плечах указывали, что за отданные флоту годы парень дослужился до корабельного старшины. Вид негра старшину не удивил. Фигли ему даже негры, когда не сегодня-завтра на ДМБ.
У ног старослужащего ползал на карачках карась
[77]
и драил палубу мокрой ветошью, передвигая перед собой обрез
[78]
с грязно-бурой водой.
Старшина с достоинством козырнул проходящему мимо старпому. А молодой боец, стараясь уложиться в норматив, даже не поднял голову.
Стоило троице скрыться в очередном отсеке, как по трапу сверху вниз прогрохотали ботинки-прогары.
– Стоять, Кымджыбеев! – притормозил старшина пробегавшего мимо бойца. – Ну-ка смотайся на камбуз и принеси мне компоту!
Матросик молча кивнул и ринулся вслед за удалившейся троицей. Годок лениво потянулся и вдруг зло хлопнул себя по роскошному чубу. Пошевелил губами, что-то бормоча под нос.
Старшина пнул карася в бок:
– Встань.
Тщедушная фигурка выпрямилась.
– Кымджыбеев, это ты?
– Я, – испуганно промямлил юнец, ожидая от старослужащего беспричинной вспышки гнева.
– Тогда кто пошел за компотом? – в раздумье потер нос могучий старшина. – Ничего не понимаю.
Неужели караси решили над ним поиздеваться? Да разве он сильно их дрючит? Вот его дрючили, это да.
Родной корабль, которому отдано три года, вдруг стал неприятельским. Потусторонние звуки зашелестели по отсекам.
Годок посмотрел вдоль прохода. Но и отправленный за компотом двойник Кымджыбеева, и старпом с неизвестными уже не просматривались.
– А если вы найдете героин, – лукаво спросил старпом, – корабль будет арестован?
– Ну почему сразу арестован? – вопросом на вопрос откликнулся Иван Князев.
– Ну хотя бы на пару месяцев? – выдал тайные чаяния черноморец.
– Поработаем над этой перспективой, – пообещал ветеран.
– Это я не для себя. У нас командир – душевный человек. Значит, можно надеяться?..
– Вы имеете на это все основания, – важно кивнул старик, тщательно прислушиваясь к отражаемому переборками звуку шагов, раздающихся сзади.
Не нравился этот звук Ивану. Моряки ставят ногу иначе. Князев обернулся к сыну.
Анатолий тоже почувствовал неладное. Добрый хлопец получился у Ивана Князева.
На камбузе инспекцию встретил полторашка
[79]
, стармос Котляров. Невероятно худой, шустрый и наверняка прожорливый. Насквозь пропахший подгорелыми камбузными запахами.
Служба при продуктах располагает к некоторым вольностям в отношениях с начальством. Посему, услыхав от старпома безыскусную легенду, что, дескать, это товарищи из фирмы «Юниленд» планируют стать спонсорами нашего корабля по примеру Юрия Лужкова
[80]
, тут же постарался наладить дружеские отношения.
– Знаете анекдот про роддом? – спросил он, косясь на белозубого негра, возвышающегося за спиной однорукого.
– «А теперь выноси остальных»? – без особого интереса предположил Князев, изображающий шпака.
– Не, другой.
– «Шутка: он все равно мертвым родился»? – Князев прищурился в темный угол, где доживала свое установка по перегонке морской воды в пресную.
– Нет.
– «Принял, и пас в поле!»? – Князев обшарил цепким взором подволок и приценился к полке, где сиротливо скучала трехлитровая бутыль томатной пасты.
– Не-а.
– «Умерла так умерла!»? – спросил негритянский спутник однорукого.
– Нет! – вне себя от восторга воскликнул кок: оказывается, черномазые умеют разговаривать по-человечески!
– «Раз пятьсот, два пятьсот, три пятьсот»? – Князев мимоходом погрозил спутнику пальцем, дескать, не встревай, когда белые люди разговаривают, потом поднял крышку чана и даже не поморщился, вдохнув аромат корабельного компота.
– Нет.
– «Не стреляй, командир, я здесь новенький!»? – Князев зачем-то провел указательным пальцем по строю вывешенных на крюках дуршлагов и половников. Те закачались, как вобла на солнце.
– Нет! – Кок осклабился, предвосхищая победу.
Князева задело. Князев секунду подумал. Здесь, как и на зоне, должны обитать только бородатые анекдоты. Кроме того, не верилось, что кок относится к поклонникам тонкого юмора. Тогда:
– «Туши лампу, они на свет ползут»?
– Точно, – сдался посрамленный стармос Котляров. Больше у него анекдотов в запасе не было.
– Вот что, голубчик, – прекратил балаган старпом, барабаня пальцами по крышке котла и нервно озираясь – он очень боялся испачкать парадную форму. Последний приличный комплект. – Смотайся-ка ты к начфину и принеси ведомость задержек по выплате окладов. Скажи, что я просил.
– Бу сде, – кинулся выполнять приказ и сконфуженный кок. Только прогары по палубе застучали.
Довольный Афанасий Никитич уставился на простукивающего переборку однорукого старика.
– Ну и где здесь можно спрятать героин?
Ему не хотелось, чтобы интерполовцы ушли несолоно хлебавши.
Князев не ответил. Он опустился на корточки и заглянул под пахнущий кислыми щами котел. Из-под котла, обиженно пискнув, шуганулась тощая крыса.
– А вот, – замялся старпом и, ломая спички, закурил «Кент», – если я, допустим, уйду в отставку и перееду в Питер с севастопольской пропиской, есть у меня шансы пристроиться, например, в вашей конторе?
