И все-таки хорошо сейчас на воздухе. Хорошо на свободе. Можно не думать о задании, о преследователях, о том, что эта рыжая ведьма в любой момент способна засадить тебе остро отточенный зубик в яремную вену, можно махнуть куда-нибудь на Вуоксу с байдаркой и удочками…
Так размышлял прапорщик Анатолий Хутчиш, а глаза его в это время быстро, цепко и профессионально вычисляли пути вероятного отхода, направления возможной атаки, потенциальные огневые снайперские точки и зоны эвентуального прямого контакта с противником. А что, неплохое место выбрала рыжая. Удобное в стратегическом отношении. Молодец.
На подоконнике, рядом с зажигалкой и пепельницей, лежала пачка сигарет «Жерминаль». Где-то мегатонник уже встречал это название. Вспомнил. Ну конечно, – в материалах щелоковского дела. Не в официальном обвинении, а в «совсекретном» к нему приложении. Хитрый дедуля Андропов, топя нежелательного претендента на престол от МВД, представил узкому кругу избирателей дополнительно собранное досье, в котором, среди прочих ужасных рассказок, нюансиком присутствовали и обнаруженные при обыске дачи Щелокова два блока нелояльных сигарет.
Сам Анатолий не курил. По оставленному окурку опознать человека легче, чем по отпечаткам пальцев.
Алиса в свою очередь краем глаза разглядывала подопечного. Высокий. Симпатичный, хотя с первого взгляда и не заметно. Худощав, правда. Впрочем, это не жалкая худоба, свойственная многим неспортивным парням, но поджарость стремительного, ловкого, сильного гепарда…
Алиса почувствовала горячую пустоту в желудке. Есть хочется. Где этот Вискас?..
Анатолий обернулся, оперся поясницей о подоконник. И Алиса отвернула голову, не мешая любоваться собой.
– Это твоя квартира?
Она сказала:
– Ага. Муж мне её подарил, – по-хозяйки осматриваясь: не нужно ли прибрать чего, и не поворачиваясь к гостю, вроде не придает особого значения этому факту.
Хутчиш спросил удивленно:
– Ты замужем?
– Была. Муженек квартирку мне оставил в качестве откупного… Ай, не хочу говорить об этом. – Она сделала паузу. – А ты?
– Что я?
– Ты женат? – еле слышно слетел с губ почему-то невероятно важный для любой женщины вопрос.
– Не-а.
Ответ не оставлял никаких сомнений: узы Гименея были прапорщику по барабану.
– Чего так? Парень вроде видный.
Девушка отнюдь не лезла в душу. Готова была отступить тут же, как почувствует, что приблизилась к запретной черте.
– Да работа все, работа… Некогда.
Скучно было Хутчишу распространяться на эту тему.
– Смотри, годы-то уходят, – позволила она ещё один малюсенький шажок в сторону черты.
Анатолий промолчал.
Алиса порывисто вскочила с тахты и сказала:
– Ну, ты тут располагайся, чувствуй себя как дома. А я пока в душ залезу. Разит от меня, поди, как от чернорабочего на восточном базаре.
Хутчиш потянул носом воздух.
– Я, во всяком случае, ничего не чувствую.
Соврал из вежливости. Ароморобот девушки он профессионально внес на соответствующую полочку в голове. И теперь с закрытыми глазами был способен узнать Алису на любом «пати».
– Зато я чувствую. Не скучай, я быстренько. Если кормилец наш явится, откроешь? Или лучше меня кликни: там замок хитрый, с секретом.
– Справлюсь, не впервой.
Столь трогательная забота не могла вызвать у Хутчиша ничего, кроме ироничной улыбки.
Предоставленный самому себе, он внимательно осмотрел комнату – как учили, слева направо. Это был не настоящий обыск, все ж таки в гостях надо соблюдать приличия, но кое-какие результаты появились. Во-первых, в одном из лисят, а также среди пыли на шкафу и в банке с рисом на кухне обнаружились якобы бессмысленные детальки – соединенные вместе, они превращались в миниатюрный пресс. Очень удобная машинка для изготовления отравленных пуль. Во-вторых, на кухне же оказалось излишне много химического стекла, и по осадку в одной из колб Хутчиш сообразил, что не так давно для каких-то своих надобностей Алиска изготовляла симпатические чернила. Ну и кроме того, за ножкой тахты пряталась припорошенная пылью, нетронутая упаковка противозачаточных таблеток. У прапорщика хватило навыков определить, не распечатывая упаковку, что это действительно пилюли, а не замаскированные под них капсулы с ядом или пластиковой взрывчаткой.
Удовлетворенный осмотром, Анатолий в ожидании хозяйки сел на тахту.
Из ванной рыжая дива появилась раскрасневшаяся, облаченная в розовый махровый халатик, едва прикрывающий колени, перехваченный пояском на талии. Покачивая чалмой, сооруженной из веселенького цветастого полотенца, в тапочках в виде потешных лисьих мордочек она прошлепала через комнату и уселась рядом с Анатолием. Полы легкого халата разошлись, обнажив стройные девичьи ноги, покрытые искусственным загаром; запахнула небрежным жестом халатик. По квартире плыл сладковатый аромат.
– Вот теперь я снова в форме и готова к бою.
В её устах это заявление звучало многообещающе.
Она перегнулась через Хутчиша, легонько коснувшись грудью его плеча, дотянулась до подоконника и вернулась в исходное положение с изящной прозрачной пластиковой пепельницей, зажигалкой и пачкой сигарет в руках. Вытряхнула сигаретку (Хутчиш взял «Зиппо» и галантно дал ей прикурить), к запаху «Палмолайва» примешался аромат «Жерминаля».
Анатолий мысленно поморщился: табачный дух он не жаловал. Но – в гостях не поспоришь. Тем более в гостях у такой женщины.
Алиса помолчала, размышляя о чем-то, и вдруг сказала решительно, выпустив к потолку тонкую струйку сизого, светящегося в лучах утреннего солнца дыма:
– Ну-ка, ложись.
– В каком смысле? – не понял Анатолий.
Девушка сорвала с головы полотенце-чалму, и ворох упоительно рыжих, ещё влажных волос рассыпался по её плечам, едва прикрытым халатиком.
– В том смысле, что ты очень напряжен. Это плохо. Тебе надо расслабиться. Ложись-ложись, кому говорят…
Вздохнув, Хутчиш повиновался – откинулся на подушки.
– А если Вискас придет?
– Поэтому нужно торопиться. Надо многое успеть, пока его нет. Ты не согласен?
Алиса затушила в пепельнице едва начатую сигарету, склонилась над гостем:
– Не так, дурачок. Ничком ложись. На живот. Ноги вытяни. Руки под голову. Во.
Ни к селу ни к городу Анатолию вспомнился свадебный обряд в заокеанском индейском племени, мальчишкой приютившем его. Юноша, вознамерившийся войти в вигвам к новобрачной, должен был прикатить суженой угнанный у бледнолицых мотоцикл, в идеале – «харлей». Естественно, этот обряд возник в шестидесятых, после того как в резервацию кинопередвижка привезла фильм с Джеймсом Дином. До просмотра ленты индейские юноши, не заморачиваясь, уводили у гринго белых кобылиц. Если же испытание оказывалось молодому воину по силам, старейшины натирали жениха и невесту рыбьим жиром и оставляли наедине.
