— И все-таки, где дом Туманянов?
Старик пожевал губами и усмехнулся, разглядывая не слишком
новый «опель»:
— Поезжай вперед до поворота, потом налево, их дом будет
четвертый от угла. Да смотри поторопись, а то опоздаешь, все уже давно
приехали!
Павел Петрович хотел спросить, куда или к началу чего он
опоздает, но старик уже отвернулся, давая понять, что аудиенция закончена, и
скрылся за прорезанной в воротах калиткой.
Доехав до угла и свернув на боковую улицу, Соколов увидел,
что возле четвертого от поворота дома скопилось много дорогих и роскошных
машин. Ворота были распахнуты, и за ними виднелось множество людей.
Остановив машину в сторонке, Павел Петрович и притихшая
Надежда вышли из нее и направились к открытым воротам.
Возле ворот к ним подошел мужчина в черном костюме, с
печальным и озабоченным лицом, и вполголоса проговорил:
— Венки можете пока отнести к крыльцу.
— Венки? — переспросила Надежда. — Дело в том,
что у нас…
— Букеты тоже, — мужчина был лаконичен, — и
проходите в дом, сейчас начнется церемония.
Павел Петрович хотел что-то возразить, но Надежда схватила
его за локоть и слегка сжала, призывая к молчанию. Она кивнула и двинулась к
крыльцу роскошного трехэтажного особняка. В том же направлении медленно
двигались все окружающие их люди. Этих людей отличали от Надежды и Павла две
вещи: во-первых, они были одеты исключительно в черное, и, во-вторых, все они
без исключения были богаты.
Богатство чувствовалось в покрое черных костюмов и платьев,
в неброских, но явно очень дорогих украшениях женщин и в массивных золотых
часах мужчин, а самое главное — в их холеных, уверенных лицах и тех взглядах,
которыми эти люди обменивались.
— Так это… — прошептал Павел Петрович, склонившись к
уху Надежды.
— Да, — она чуть заметно кивнула, — это
похороны.
— Что мы здесь будем делать? Это же неприлично! Мы
никого не знаем! Нас отсюда просто выставят!
— Никто нас не выставит! — ответила Надежда
вполголоса. — На похоронах всегда масса незнакомых людей! А мы должны
кое-что выяснить…
— Что?
— Одну вещь я, кажется, уже выяснила.
Надежда задержалась возле крыльца, где на специальном
помосте возвышалась целая гора роскошных венков.
Роскошные венки из живых цветов были перевиты черными
шелковыми лентами с золотым тиснением. Надежда одну за другой читала надписи:
«Любимой жене от скорбящего мужа», «Дорогой мамочке»,
«Любимой сестре от безутешного брата», «Дорогой Ариадне Аветисовне от коллег»…
— По крайней мере, мы выяснили, кто такая А. А.
Туманян. Точнее, кем она была. Правда, поговорить с ней нам не удастся…
— Простите, — раздался вдруг рядом с Надеждой
молодой женский голос, — вы, наверное, мамина одноклассница?
Надежда Николаевна обернулась. Рядом с ней стояла
темноволосая девушка с огромными черными глазами. Лицо ее было сильно напудрено
— должно быть, девушка пыталась скрыть следы слез.
— Простите, я сама посылала вам приглашение, но забыла,
как вас зовут.
— Надежда Николаевна.
— Да, конечно… — девушка смотрела сквозь собеседницу,
ломая пальцы, — вы не представляете.., вы просто не представляете…
— Да, огромное горе! Я глубоко сочувствую вам. —
Надежда произнесла обязательные в таком случае слова.
— Она была совершенно здорова! Кто бы мог подумать!
— А что с ней все-таки случилось?
— Никто не понимает! — девушка порывисто схватила
Надежду за руки. — Но я думаю, что мама просто замучила себя! Извела
бесчисленными диетами, косметическими процедурами.., конечно, всякая женщина
старается хорошо выглядеть, тем более что отец.., он всегда нравился
женщинам, — при этих словах девушка бросила взгляд на появившегося на
крыльце высокого лысого мужчину с такими же, как у нее, выразительными черными
глазами, — но все-таки нельзя же так изводить себя.., она давно могла
бросить работу, но ни за что не соглашалась на это…
— Друзья! — громко произнес черноглазый
мужчина. — Кажется, теперь уже все собрались, так что можно ехать на
кладбище.
Девушка, как слепая, двинулась к отцу.
— Надя, — проговорил Павел Петрович, — пойдем
отсюда. Нехорошо получается, у людей горе, а мы тут вынюхиваем…
— Да-да, — Надежда отступила в сторону, пропуская
двух мужчин с огромным венком.
При этом она оказалась рядом с мусорным баком. Небольшой,
аккуратный пластмассовый контейнер был переполнен. Видимо, в суматохе похорон
обычные хозяйственные дела в доме выполнялись кое-как. Из-под приподнятой
крышки виднелось содержимое бака. Надежда вдруг сделала стойку, как почуявшая
дичь охотничья собака.
Сверху, на груде апельсиновых корок, лежала картонная
коробочка.
Красивая золотистая коробочка с характерным черным
трилистником и надписью «Ликофарм».
Воровато оглянувшись, Надежда достала из сумочки бумажную
салфетку и этой салфеткой вынула из мусора золотистую коробочку. Павел Петрович
не заметил ее маневра, он с тоской смотрел по сторонам.
— Ну, мы едем наконец? — прошептал он злым
шепотом. — Ненавижу чужие похороны!
— В каком смысле чужие? — опешила Надежда. —
Ты разве присутствовал когда-нибудь на своих собственных похоронах и можешь
сказать, что они лучше?
— Типун тебе на язык! — разозлился Павел
Петрович. — Я хотел сказать, что когда, не дай бог, помирает кто-то из
родственников или близких друзей, то конечно надо отдать долг покойному и
прийти, а вот что некоторые люди находят приятного в похоронах незнакомого
человека — я не понимаю!
— Интересное дело — тут же завелась Надежда. —
Думаешь, мне это нравится? Но надо же выяснить, от чего эта женщина умерла!
— Ты думаешь, это имеет отношение к нашей
истории? — с сомнением спросил Павел Петрович, и Надежда тотчас
сообразила, что он устал, хочет есть, пить и принять горизонтальное положение
перед телевизором.
Еще она поняла, что ему все надоело, что он в глубине души
примирился с мыслью о потере Парижа и хочет только, чтобы его оставили в покое.
Надежда же была уверена, что в покое его не оставят, но попробуйте доказать
что-нибудь мужчине, когда он устал и голоден?
Это чревато неприятными последствиями. Конечно профессор
Соколов — человек интеллигентный и драться не станет, но обругать может. Она,
Надежда, ему не спустит, и дело кончится тем, что они окончательно рассорятся.
— Ладно, Паша, едем сейчас домой, — решительно
сказала Надежда.
Обрадованный Павел Петрович побежал к машине, тем более что
все остальные уже уехали, Надежда же заметила в стороне опрятную. женщину
скромного вида, в которой сразу же опознала прислугу. Женщина помахала вслед
машинам рукой и утерла набежавшую слезу, после чего на лице ее проступила
озабоченность, и она направилась к дому, но была по дороге перехвачена
Надеждой. На вопрос, отчего же все-гаки умерла ее хозяйка, женщина, снова
прослезившись, ответила, что от удушья.
