– Как-то уж очень пафосно, наводит на мысль о неискренности.
– Зря ты мне не веришь. Другой бы на моем месте даже разговаривать с тобой не стал.
– Мне очень жаль, что так получилось. Я не хотела посягать на твое алиби.
– Просто взяла и угробила его, да? Разведка донесла, что ты собираешься в суде трясти нашим грязным бельем. Молодец, я бы не отважился. Эх, была бы ты лет на десять моложе, я бы на тебе женился не задумываясь. Просто чтобы досадить папаше.
– Женись на горничной, – предложила Пуля с усмешкой.
– Такой брак папуля расстроит за пять минут, а об тебя зубы обломает.
– Ты меня переоцениваешь, малыш, не такая уж я железная.
– Ты настоящая женщина, порядочная и честная, единственная, кто посмел возразить моему отцу, ради достижения справедливости не побоялась разрушить свой брак. Богиня, я пред тобой преклоняюсь.
Гриша встал, перегнулся через стол и церемонно поцеловал ей руку.
– Хватит паясничать, – одернула его Пульхерия. – Нельзя разрушить того, чего еще нет, но тем не менее мне приятно это слышать.
Она смотрела на улыбку Гриши и видела, что, несмотря на позерство, его симпатия к ней искренняя.
– Рад стараться, моя королева…
– Гриша, настройся, пожалуйста, на серьезный лад. Следственные органы считают это дело решенным. Назарова будут судить. К сожалению, в последний момент выяснилось, что можно было не ставить тебя под удар, так как это все равно не доказывает, что у Назарова есть алиби. Моя смелость была бессмысленной. Поэтому я решила найти убийцу сама.
– Ну и ну, а потянешь? – с сомнением спросил он.
– Не знаю, но другого выхода нет. Скажи, тебе не показалось, что вы приехали на квартиру Вики потому, что у нее с кем-то была назначена встреча?
– К тому моменту я так набрался, что мне было на все наплевать.
– А ты не заметил, что недалеко от твоей машины остановился точно такой же джип, я имею в виду не модель, а габариты и цвет?
– Да мало ли донов Педров в Бразилии? Сейчас таких джипов в Москве полно. Мне тогда не до этого было.
– Вика тебе о своих друзьях рассказывала, например о Ларисе?
– Эта Лариса ей квартиру предоставила. Ей родственники поручили за ней присматривать, цветы поливать. Вот она Вику в нее и пустила. Но сам я Ларису не видел. Вика боялась, что меня у нее отобьют. Ревнивая была, просто кошмар. Сама Пашке Медведеву глазки строила, а мне ни на одну девушку нельзя было даже посмотреть.
– Она к Паше приставала? А как на это реагировала Даша?
– Да никак. Она знает, что с ним этот номер не пройдет.
– Ты уверен? Он так сильно ее любит?
Гриша внимательно взглянул на Пульхерию, словно раздумывая, стоит ему говорить или нет. Потом махнул рукой и сказал:
– Плевать, раз уж папуля тебя решил с кашей съесть, должна же ты как-то обороняться… Если он что задумал, выполнит обязательно, я его хорошо знаю. Сметет все на свом пути, как бульдозер…
– Ну, говори, не томи, – нетерпеливо прервала его Пульхерия.
– Только ты должна поклясться, что Герман ничего не узнает. Для него папуля – божество. Не могу понять только, с чего он это взял. Если он узнает, даже не представляю, что с ним будет.
– Хорошо, обещаю, – кивнула она.
– Я все порывался раскрыть ему глаза, но так и не решился. Приготовься, Пульхерия, сейчас я открою тебе самую жуткую тайну семьи Гранидиных.
Пульхерия скептически взглянула на Гришеньку и приготовилась слушать, изобразив на лице огромное внимание.
– Несмотря на то что Паша женат, женщины его вообще не интересуют. Его волнуют только мужчины и деньги. Все это относится в полной мере и к моему любимому папочке. Короче говоря, они уже давно являются любовниками.
Пуля от таких слов растерялась и, как говорится, «выпала в осадок». В ошеломлении она уставилась на Гришу и стала похожа на рыбу, выброшенную на берег. Гриша помолчал немного, наслаждаясь произведенным эффектом, а потом продолжил:
– Сам я об этом узнал довольно давно. Папуля взял меня в двухмесячную поездку по Америке, Пашка тогда для отвода глаз исполнял роль переводчика. Кстати, они с Дашкой только что поженились, так что у них был своеобразный медовый месяц.
– Так Даша ничего не знает?
– Еще как знает! Пашка на ней женился с условием, что она будет служить им ширмой, это я потом узнал.
– И она согласилась?
– А что ей оставалось делать? Московской прописки у нее нет, образования тоже, сама из глухой провинции, из многодетной семьи. У красивой, но глупой девушки один путь, сначала на Тверскую, потом на Ленинградское шоссе, а там – как фишка ляжет, и она вместе с ней. Папочка говорит, что такие девушки все из одной сточной канавы.
– А ты как узнал об этом?
– Случайно застукал. Я был молод и наивен, они думали, что я ничего не понимаю, но сейчас дети рано начинают соображать, что к чему. – Он весело ухмыльнулся. – Вот и я сообразил, какую выгоду могу из всего этого извлечь. С тех пор стал папочкиным любимцем и вью из него веревки.
– Они продолжают встречаться?
– Регулярно. Хранят друг другу верность. Отец знает, что я знаю, но мы никогда не говорили с ним на эту тему. Единственное, в чем он проявляет завидную настойчивость, – ревностно следит за моей правильной ориентацией, не хочет, чтобы я пошел по его стопам. Одно время даже приставил ко мне якобы телохранителя, а на самом деле парень следил за моей нравственностью денно и нощно. Предполагаю, что папашу мучает совесть, если таковая еще имеется. Периодически он успокаивает ее дорогими подарками. Так мы с ним и живем, достигнув консенсуса, как сейчас любят говорить.
– А Вика? – с замиранием сердца спросила Пульхерия. – Она об этом знала?
Гриша неожиданно переменился в лице и побледнел.
– Черт! Я об этом как-то не подумал!
– Она же сказала тебе, что не стоит беспокоиться, через пару недель папочка сам согласится на ваш брак.
– Думаешь, она узнала от Медведева? Начала шантажировать отца и… Что же теперь получается?
– Вот именно – что?
– Но папа тогда был в Лондоне.
– У Александра Николаевича куча денег. Самому исполнять грязную работу не обязательно. Ты не возражаешь, если я этим займусь?
– Это очень опасно, Пульхерия! – с тревогой воскликнул Гриша. – Теперь ты не считаешься членом нашей семьи. Черт, зачем только я тебе об этом рассказал!
– Не переживай. Сейчас времена изменились. К гомосексуализму перестали относиться как к извращению или преступлению. Не думаю, что твой отец настолько глуп, чтобы пойти на физическое устранение меня, особенно после гибели Вики, когда этим делом занимается прокуратура, а следователь мой давний знакомый.
